Белый до бесцветности песок и темное море, накатывающее волнами на берег. Вот чем закончился полет, однако, странное сияние, сковывающее тела еще не отпускало, хотя спины щекотали песчинки, а прибой нашептывал колыбельную.
Синее небо без единого облака, белое солнце, словно из одних и тех же частиц со "светом-проводником" скроенное.
Моргана тот свет охватил поверх наброшенной некромантом Тьмы, скажете, такого не бывает? однако же, неисповедимы причуды сета и теней. Здесь же тьма стремительно расползалась на лоскуты, словно древняя ткань, потоками стекала с тела, лишь на ладони задержалась, лужицей... пятном.. экраном... а внутри, приглядишься - и знакомые очертания увидишь, и словно туманом лондонским повеет, пропитанным удушьем свинца и угля... а потом сожмется все, и вот в руке уже вновь ползут оборванные нити мглы, завязываясь на тыльной стороне ладони в крест с перекошенной планкой, где и застывают...
Стелла Танцевала, и при том одновременно лежала на берегу и её стопы облизывало море... как такое возможно? но она будто смотрела на себя, легкое движение, одно, другое, третье, все перетекают одно в другое, сплетаются в изящный узор, складывают ритм, и вот уже и сердце откликается на него ударом.. одним... другим... Вот только, как посмотреть собственными глазами вновь? на песке остаются следы там, где девушка сделала шаг
Полет Татьяны из неспешного и размеренного превратился в стремительный, уже не полет - прыжок, она точно знала свою цель - мяч - дотянуться, отбить... ни в коем случае не пустить на свою территорию... предугадывая траекторию по движению воздуха. Для глаз слишком быстро. А швы мяча складываются в уже виденный знак, разрезавший небо, когда Татьяна поднималась над своим бесчувственным телом
Гуттиэре бежала за Искрой, как за единственным ярким пятном вокруг, кошка вприпрыжку неслась по песку и из-под можнытых лап вырывались фонтанчики песка. Однако, сама кошка будто бы и не проваливалась в дюны. Художница не заметила, что в какой-то момент песчаная поверхность сменилась ступеньками, резко уходящими вверх и заворачивающих линию в винт.
Ирена шла по знакомому коридору, по крайней мере он казался ей знакомым, смущали только бесцветно-белые обои и ковролин под ногами, из щелей в опущенных жалюзи просачивался пронзительный яркий свет. С другой стороны были двери. каждая была помечена номером. номером какого-то из дел, которое Ирена когда - либо вела.
Белый раскаленный песок - Александру они показались именно такими. А еще он был уверен, что где-то рядом враги. Он лежал на животе под прикрытием крупного бархана. В руке был бинокль. Откуда-то слева раздалась одинокая автоматная очередь.
Влад возлежал на высоко взбитыхподушках и обнимал двух красоток, не сильно обремененных одеждой. Вот
только что за досада - никак не получалось разглядеть их лица. Обе нашептывали
что-то успокаивающее, светлые волосы вспыхивали яркими белыми бликами.
Когда свет стал чуть мягче и в нем, наконец, удалось что-то разглядеть, Кэйли обнаружила себя сидящей на белом песке. Что - то мешало девушке двигаться, свободными оставались только шея и правая рука. А прямо на песке, рядом с Кэйли было расчерчено поле для крестиков-ноликов. Игра была начата. В левом верхнем углу от Кэйли красовался крест, а в середине поля - круглый ноль.
Когда схлестнувшийся звук из двух разных источников стих в голове Джоя, на музыканта навалилась пронзительная тишина. Ослепительный свет рассеялся и он увидел себя на белом песчаном берегу, который облизывало темное море. Звука прибоя слышно не было.
А где-то на другом конце этой дороги Эльмус отн от зеркала руку и сунул в рот два изрезанных струнами пальца. Отражение выровнялось и вскоре в не можно бы было увидеть, как Ракел бережно берет Эльмуса под другую руку. Недавний рассказчик выглядел усталым и осунувшимся.