Дыхание дома Ззириндин было неровным, сбивчивым дыханием давно больного старика. В чьей голове одиноко бродят призраки былого величия, заглядываются на него пустыми дырами выколотых глаз и едва шевелят во рту обрубками языков. Тело старика покрыто струпьями грибных порослей и лишаями плесени, его каменные пальцы холодны, а веки-ставни наглухо закрыты. Но где-то здесь в глубине еще бьется его слабое, больное сердце. Азерал это чувствовал. Но сейчас бродил, скорее по кишечнику.
Темные лабиринты коридоров складских помещений петляли до головокружения. Ни единой искорки света и в темно-синем поле инфразрения ни одного теплого участка. Будущего мага словно вело чутье, когда он выбрался по трем лестницами в подобие трапезной с большим столом и десятком стульев, где одиноко горел единственный фонарь и замызганного вида кобольд меланхолично протирал тряпкой стол. Азерал бесшумно прошел мимо него дальше. За следующей дверью оказалась кухня. Кормили слуг в шестом доме Небит-Дага не деликатесами. Пахло кислыми водорослями, называемыми в народе шерстью жабы. Длинные зеленые нити нужно было разваривать в кипятке не менее двух часов прежде, чем их можно было разжевать и проглотить. Зато стоили на рынке они очень дешево и продавались охапками. В детстве и юности Азерала бывало, что семья десяток служб первого дома не ела ничего кроме этой шерсти.
Здесь было много света, звона посуды и звуков льющейся воды, звенел женский смех и звучала речь каких-то рабов. Азерала от них закрывала внушительных размеров печь, на которой в котелке как раз и варилась упомянутая шерсть.