Прохор ощущал как силы возвращаются к нему. То ли не так страшны были раны, как показалось в первый момент, то ли просто к боли немного привык. Человек ведь тварь такая, приспосабливающаяся. Еще и не такое вынести может. А так то дышать вроде получается, руки шевелятся. Жить в целом можно, хоть и очень грустно. Тем более что жрец вроде бы чуточку чуть успокоился. Не жаждет больше убивать всех окружающих. Видимо утолили свою жажду мести, оторвав голову того мужика. Прохор был даже слегка рад, хоть и гадко это, чужой смерти радоваться. Но все таки рад: что не девушку убили, не ребят сравнительно молодых, а злобного пузатого старика, утверждавшего что партии нужны такие люди. Что же это за партия такая, что нуждается в ненормальных маньяках, убийцах и похитителях?
-Ты извини, конечно, за банку. И бутылку. Но...
Прохор тяжело вздохнул, набирая новую порцию воздуха. Может не стоило все таки сейчас влезать? Лежал бы сейчас спокойно, в потолок глядел, сил набирался. А то сейчас ведь этот вот, который в балахоне, может прибежать и накормить конфеткой. Но останавливаться поздновато конечно. Вновь Прохор захрипел, речь свою толкая.
-Сложно поверить в твои истории про волшебные трамваи и добрые города...
Вновь задышал тяжело. Непривычно это со сломанными ребрами лежать. И длинные предложения, видимо, говорить в таком состоянии все же не стоит.
-Сложно. Очень. В то что ты не человек. Тоже, сложно. И зачем это все вот. Непонятно. Везти нас куда-то. Почему нельзя просто... Домой?
А там ведь семья. Жена, дети, которые отца могут больше не увидеть. Хотелось все таки туда. Хоть бы даже и трупом, но на родину.