Глупость. Она наказуема. Вдвойне – если её источник зовут «благие намерения».
Подмигнув Владу на прощание, мол, хорошо всё будет или «язнаючтоделаю», Линда всё равно туда побежала. Хотя где–то внутри, конечно, знала, что ничерта она не знает и ничего не выйдет.
Собственно, так и получилось.
Разжала руку и на пол осыпалось то, что осталось от шокера. Эх. Хорошая была вещь.
Вообще странная штука. Со всяким барахлом нам всегда тяжело расставаться: с фотиком, шокером, с гнутым чайным ситечком или старой футболкой. А вот с вещами по–настоящему важными мы прощаемся очень даже легко и непринужденно. Например, с жизнью. Как так оно и надо.
И вот стоит Линда рядом со жрецом, вида агрессивного и неприятельственного. Стоит и злится. На себя, на раскоряченного жреца, что тело деда пнул, и, конечно же, на Прохора. Никудышный из него талиман. Щелкнув зайца по лбу, Линда перехватила его, удобнее устраивая у себя в руке. Потом нехорошо так воззрилась на товарища, который оказался круче неё. На культяпку его ржавую. На лице девушки расплылась искренняя, добродушная улыбка.
Внимательно изучив конечность, которая, скорее всего, раньше была просто рукой, девушка изрекла:
– Засунь её себе в задницу.
И улыбка стала совсем искренней. Линда даже цветисто и изобразительно представила себе, как жрец делает себе анальное харакири. И как озаряет всё вокруг шоколадной радугой. И серыми бабочками.
Да нет. Конечно, она этого не сказала. На те же грабли ещё рано наступать. Она просто об этом подумала. Но от этой мысли стало легко очень. Гнев ушёл так же быстро, как и появился. Просто бац и сдулся.
Жрец почему–то не убил её. И даже, когда она попыталась его ужалить, раздавил только шокер. А мог и её руку. Черт знает как с ним разговаривать и как себя вести. У неё вообще с мужиками никогда не клеилось, а тем более с такими.. импозантными. Так что она постаралась сохранить хладнокровный вид, и выдала:
– Мммм... А ты сильный.
Улыбнулась. А в голове:«Ой, бляяя...»