Фотокарточка легла на обшарпанный и грязный, как вся эта жизнь, стол бара. Какой-то гладкомордый. Крепко засевший в заднице «центральных» большущей, ржавой и радиоактивной занозой гладкомордый. Заноза с неплохими знакомыми, судя по еще одной фотокарточке, легшей рядом с первой. Этот гладкий отличался от первого гладкого бородой. Волосами такими из подбородка и верхней губы. У Линча была бы такая же, не будь он уж с век как облезлым.
Занятно это, конечно, но причин помогать расистам из центра Линчу не добавило. Почему он должен разбираться в проблемах тех, что уже пытались его пристрелить? Будь его, гуля, воля, да и везения побольше – давно бы уже пробрался в подвал какой-нибудь цитадели расизма всея Детройт и подорвал опор…
-Тридцать тысяч монет парни.
Озвученная сумма, словно размашистый удар Когтя Смерти, вырвал Линча из царства воображаемых разрушений.
Тридцать. Тысяч. Это по десять на рыло. А десять тысяч, особенно когда тебе уже не нужны ни чистая вода, ни гладкорожие шлюхи, и даже качество еды не имеет значения – это охеренно много. Это взрывчатка, патроны. Много патронов. Батареи. Пара бочек с тем зеленым и радиоактивным дерьмом, что могут оказаться в источниках воды делового центра.
Десять тысяч, это исполнение многих желаний, в общем.
Линч не слушал работодателя. Он даже имени его не запоминал. Не видел в этом смысла, просто потому что не смог бы его отличить от какого-нибудь другого надутого индюка, обличенного властью. И даже не потому, что гладкие морды были на одно лицо абсолютно все. Но тут, вместе с обещанием десяти тысяч, пришло острая, как боль первых дней без кожи, необходимость это имя вспомнить.
Гарри? Гэри? Как-то на «Г» же. Нет?
И тут, один из ввалившихся рейдеров (а единообразие внешнего вида выдавали в них именно рейдеров организованной банды) выкрикнул имя. А еще мгновение спустя засуетился и работодатель. Бинго!
- Генри, точно! – Хрипло произнес Линч, резко вставая из-за стола, опрокидывая за собой стул, и вскидывая руки с сжимаемыми в них кольтами.
Привычка расстегивать кобуры с приготовленными к перестрелке пистолетами каждый раз, при посещении мест, где очень много гладкомордых, надежно въелась в мозг гуля уже давно.
Пальцы одновременно нажали на спусковые крючки обоих пистолетов, когда Линч, ударом ноги опрокинул стол набок, сооружая подобие укрытия.
Сомнений в том, что стрелять надо первым, не было.