Поступь. "Скрещенные Сабли". Лосен Утмеркет.
- Эх, полетаешь с мое, узнаешь, что кроме удачи, на самом деле, ничего и не бывает. – Дед пустил дым колечком. – Если она есть, то и из самой тяжелой передряги выберешься, если нет – то ни крейсер тебе не поможет, ни рота скитариев. Ходили мы как-то к Р…
Артиллерист стукнул кулаком с зажатой вилкой по столу. Дед осекся.
- Да, верно, присягу ж давал не болтать. Старый совсем стал. Сам, как этот юнец, языком мелю почем зря. Долхова группа что есть, говоришь? Отчаянные сорвиголовы, на своих скорлупках, говорят, до самых Гекатонов доходили. Два "Хазерота" да "Меритех" флагманом. Стоят сейчас в двадцатом доке, с Крестами у них давние связи. А еще слух есть, что на свои корабли они святош не берут. Причем с самого начала, а не сейчас, когда у паломников крыша совсем поехала. Эх, во рту пересохло…
Он взял стакан, предложенный войд-мастером и залпом выпил.
- А сам-то откуда пролетом и чей будешь? Я вот Джон, а это мой товарищ Билли. Мы с "Непокорного"***, только вот Билли при мундире, а я сам как-то обхожусь, когда в бар иду.
В последних словах прозвучало скрытое неодобрение. Артиллерист, впрочем, понимающе хмыкнул, проглотил кусок мяса и пояснил:
- Джон любит неприятности. Я - нет. С "Непокорным" связываться не будут. А за серебряный нос на нож поднять попытаться могут. Сколько раз уже, Джонни?
Дед усмехнулся и показал четыре пальца.
Поступь. "Скрещенные Сабли". Макс Штайнер
Толстяк аж присвистнул, услышав полное имя собеседника. После чего проговорил его одними губами, наморщив лоб. И, видимо, не найдя в памяти никаких отсылок к Клаусу-Марии Обервальду вар Пферцегентаклю, покачал головой.
- Не слышал. А такое имя я бы запомнил… что ж, солидные ставки значит солидные деньги. Вы, наверное, представляете какой-либо торговый картель. Не поймите меня не правильно, но я не хочу, чтобы за мной пришли коллекторы дома Крин, потому что их представитель проиграл месячный денежный транш…
Арчибальд даже картинно вздрогнул, демонстрируя ужас, в который он якобы пришел при одной мысли о подобной ситуации. Кого-нибудь, он, быть может, и обманул бы, но не Штайнера. У третьего лейтенанта была явная склонность к позерству, – но почему-то сенешаль был уверен, что это лишь маска, призванная усыпить бдительность противника. Вопрос был задан, скорее, для того, чтобы убедиться в платежеспособности игрока – и закрыт сразу же, как только Макс выложил на стол увесистый кошель с золотом. Для прикрытия, разумеется, сенешаль назвал один из торговых домов средней руки – у толстяка все равно не было возможности проверить истинность его слов. Да и врал Штайнер весьма убедительно.
Игра началась. И сразу же Макс столкнулся с существенной проблемой в реализации своего плана – полоса везения Арчибальда кончилась. Он был хорошим игроком, и это было видно сразу – но бывает так, что на руки приходят лишь плохие карты. Штайнеру пришлось приложить массу усилий, чтобы тот небольшой проигрыш, в котором он оказался, выглядел хоть как-то естественно. Разговорчивость толстяка на нет вместе с удачей в игре, впрочем, не сошла – но трепался он о всякой всячине, из которой выловить важную информацию было нелегко.
Большая часть рассказанного касалась непосредственно "Ярости Друсуса" – корвета класса "Клеймор", принадлежащего к флоту Ореллиуса. Штайнер узнал имя, наверное, каждого офицера "Ярости", кучу "забавных" историй из разряда тех, что случаются на каждом корабле и у любого Мастера Шепотов вызывают зубовный скрежет, будучи рассказанными ему как что-то новое и необычное, репертуар и меню ряда развлекательных заведений корабля и их сравнение с аналогами на Поступи. Была и пара местных баек – про мутантов, которые организовались в какой-то совет, и про угон челнока из Дока-8.
Только на второй час игры, наверное, в болтовне Арчибальдуса начали проклевываться намеки на что-то, что могло заинтересовать Штайнера. К сожалению, лишь намеки – толстяк любил поговорить и похвастаться, но глупцом, открыто болтающим о тайнах своего хозяина, не был. Из его речи Макс понял, что экипажи, и, особенно, офицеры стоящих у Поступи кораблей флота Ореллиуса не особо довольны решением Барнабаса задержаться на станции и править ею в качестве Лорда Поступи. Дисциплина слабеет, количество столкновений с местными растет, капитаны и офицеры разных кораблей грызутся между собой и редкий день обходится без дуэлей. Ропотом "станционных крыс", разумеется, можно пренебречь, – но определенную обеспокоенность уже проявляют представители Династий Чорда и Винтерскейл. Ведь, как ни крути, Поступь является опорным пунктом, с которого можно контролировать вход и выход из Коронуса.
Появление подобных проблесков откровенности Штайнер посчитал своевременным для запланированного проигрыша – и, спустив задуманную сумму, взял небольшой перерыв, которым и воспользовался, чтобы рассказать о прибытии Рапакса. Арчибальдус нахмурился и помрачнел.
- Я бы держался на вашем месте подальше от него, мой дорогой вар Пферцегентакль. Особенно если уж сам Наместник решил сохранить дистанцию, вместо того, чтобы попытаться получить какую-то выгоду. Наша с вами игра "по-крупному" в сравнение не идет с той, что ведут Вольные Торговцы, и лезть в их дела я бы не стал.
Он почесал подбородок. Подумал немного, и, видимо, решил все-таки высказать свою точку зрения.
- Думаю, это из-за пророчества. Кто-то очень здорово подсуетился, связав прибытие Рапакса с легендой о Проклятом Корабле, который принесет на Поступь великое зло. Наместник бы глотки им заткнул, но за резню паломников его самого либо Саул вздернет, либо люди Министорума устранят. А потом еще и всю станцию отлучат. Но и сам Рапакс, конечно, молодец – выходить только со свитой в такое время. Если напорется на банду фанатиков – пиши пропало…