- Вот дубина, - произнес Рэмин. Было не слишком понятно, о ком или о чем он говорит, освобождая меч из объятий оброненной мужиком деревяшки. Если относительно собственно "оружия правоверного вентиверца", то, то, что оно дубина было понятно и так. Впрочем, эльф мог говорить о крестьянине, и интонация звучала не ругательством, а констатацией диагноза. "дуб цельный, мозгами не обремененный". Впрочем, эльф мог говорить и о кем-то или чем-то еще.
Разобравшись с оружием, сказитель подошел к свей первой жертве и невозмутимо обшманал её карманы. Благие намерения благими намерениями, но, не желая лишний раз связываться с мокрухой даже ради жертвы, а не собственного спокойствия, Рэмин все же не страдал переизбытком альтруизма.