От шума и давки, простонародного гулянья на улицах, Хорхе уже начал уставать. Нет, он сам знал толк в хорошей попойке и веселье, но пробиваться через толпу пьяных мастеровых, толстых лавочников, старающихся даже сейчас сохранить степенность и важность и прочих, кого принято называть "добрыми горожанами", рискуя потерять шляпу и растоптать сапоги, а то и расстаться с кошельком — нет уж, увольте. Не для того он проделал путь через половину Империи. Так что Д'Альенте был даже благодарен судьбе — пусть он в нее и не верил — которая свела его дороги Манфредом. Хоть тот и был служакой до мозга костей, выбирать таверны всегда умел.
Потягивая вино, Хорхе слушал излияния Зигварта, слегка улыбаясь в усы и изредка качая головой. Северянин останется северянином даже став капитаном императорской гвардии. И судя по лицу и по тому, как он хватанул кулаком по столешнице, Манфред сейчас был изрядно раздраженным северянином. Хорхе прекрасно понимал почему. Новая сотня, под особым командованием маршала, граница со степняками, где всегда можно отличиться... За такое место многие уцепились бы зубами, а блистательные отцы, желая поскорее продвинуть своих великолепных сыночков, наверняка сделали стойку почище имперских борзых. И действительно, следующая реплика Зигварта подтвердила догадку Черного.
— Манфред, Манфред. Сколько мы уже друг друга знаем? Четыре года службы и восемь — порознь? Когда это желания каких-то остолопов с толстыми кошельками и благородными лысинами для тебя что-то значили в вопросах службы? — Тонко улыбнулся Хорхе, делая очередной глоток. Проведя пальцем по усам, он несколько секунд помолчал, стараясь все обдумать. Эх, да чего тут думать, на самом деле. Кошелек вот-вот покажет дно, знакомств, кроме Манфреда, в столице вряд ли сыщется, а о возвращении в Лехерт, где всегда можно было найти друзей-приятелей и какую-нибудь работенку, пока нечего и думать...
— Знаешь, Манфред, иногда мне кажется... — Еще один глоток. Нет, определенно, вино неплохое, но не чета, не чета... — Иногда мне кажется, что история моей жизни замкнута в кольцо. Наподобие моего старого перстня. На границу я попал, убив на дуэли какого-то пьяного сопляка, кажется... Черт, как же его звали? Ах, да. Виконта Дзанарди. И четыре года провел с тобой и остальными на заставе. Теперь же я сижу здесь потому, что граф Джакометти оказался настолько глуп и при этом настолько медлителен, что его кровь попала мне на сапоги... — Мягко коснувшись того серебряно-темного обода кольца на среднем пальце, Неро снова улыбнулся.
— И как оказалось, эта дорога снова ведет к пограничью. Почему бы и нет? Старое звание теньента и пятьдесят золотых, вдобавок сотня рубак под моей рукой? Ххах, Манфред, ты не боишься, что из этого может выйти что-то, за что тебе придется краснеть перед маршалом? Ладно, не отвечай, я шучу... — Отставив кубок, Черный слегка подался вперед, скрипнув колетом. — Что ж. Я одену плащ с цветами императора. Но и как тогда, сохраню свои родовые цвета. Ты знаешь, мой отец оставил мне столь не много, что будет кощунством отказываться от этого. И задаток за месяц. Я слегка... ммм, поиздержался. Когда сотня отбывает на границу? Надеюсь, у меня будет хотя бы пара дней покрасоваться в новом плаще в столичных тавернах, мм?
Определенно, за такое дело надо выпить. И не этой водички. Вскинув руку, Хорхе повысил голос:
— Хозяин! Лехертского бренди! И поживее, друг мой!