Барду снился чудный сон. Ах, какой он был прекрасный! Именно такие сны снятся перед самым пробуждением, балансируя на краю памяти: одно неловкое колебание и всё, забывается чудное приключение. Словно после похмелья, ты напрягаешь память, пытаясь что-то вспомнить, но нет, не идёт воспоминание. Именно такой сон и снился актёру:
Лёжа в облаках, с блаженным, немного глуповатым выражением лица, бард нежно обнимал ангела. Обнимал и не хотел отпускать, ведь не каждый божий день, или чем Таранис не шутит - ночь, удается поймать в свои объятья ангела, да ещё такого, который не отхлестает тебя крыльями, не воткнет трезубец в одно из полушарий, а с радостью и особой искренностью обнимет в ответ, излучая невидимые потоки любви, доброты, нежности.
- Это тебе не шлюх портовых тискать в подворотне, Зинк. - раздался из ниоткуда хитрый, тихо злорадствующий голос.
Тихий шорох вырвал барда из сна. Вырвал нагло и бесцеремонно, закрыв прекрасное сновидение в которое так хотелось воротится первое мгновенье. Но поздно, реальность нахлынула раньше чем Зинку удалось вернутся назад. Облаками из сна оказалась большая кровать, ангелом... А ангел-то и остался самим собой. Афелия. Это прекрасное создание, рожденное и воспитанное для любви. Пусть для продажной, но всё равно для любви. И голос из сна, так злорадно высказывавший правду, не смог уменьшить страсть к этому прекрасному созданию, словно ниспосланному свыше специально для Зинка. Романтика, чёрт её побери, поглощала актёра комедии. Возможно это и к лучшему, кто знает?
Проведя свободной рукой по волосам спящей Афелии, вздохнул приятный запах своей возлюбленной. Такой неуловимый запах, но одновременно резкий, выделяющийся средь других ароматов в этой комнате. Понимая что ему ещё не скоро прийдётся повторить такую счастливую ночь, бард пытался растянуть время. Растянуть как можно дольше, гладя волосы Афелии, чувствуя её спокойное дыхание, теплоту её нежного молодого тела. Но разум понимал, что это всё не вечно. Настанет миг, и Зинк, одевшись, тихо уйдёт. Уйдёт на долго, покинет, можно сказать, уже родную сцену, променяв её на скромную кибитку бродячего цирка.
И вот, этот миг настал. Тихо пошевелившись и вдохнув полной грудью, бард прошептал на ухо спящей девушке:
- Проснись, ангел. Твоему смертному пора уходить.
Такие дела, да. Уходить пора и этот момент больше не отложить ни на мгновенье. Поэтому медленно, с неохотой выбравшись из кровати, Зинк, с тихой улыбкой на лице, начал одеватся. Одевался медлено, оттягивая уже момент прощания, но вот штаны уже оденты, рубаха заправлена, волосы уложены красиво. Вещи все собраны. Эх, печально. Взгляд бросив на Афелию, обратился робко:
- Я уезжаю далеко и боюсь, что на долго. Как жаль что кроме воспоминания я не могу тебе больше ничего оставить. Но Афелия, молю, скрась мои будни. Поверь, ни тёплая постель, ни вино не будет радовать меня без тебя. Оставь хоть свой локон мне в память, с ним и идти легче будет вспоминая об этом месте, о тебе. А я вернусь, обязательно вернусь. - подойдя к Афелии, наклонился и нежно поцеловал её красные губы. - А теперь мне пора идти. Не буду говорить прощай, солнце. Я просто уйду.
Тихо дверь за собой закрыл. Слезинка скатилась по щеке. Одна слеза скатилась, но, честное слово, такой искренней слезы ещё никогда не было на его лице. Романтика.
"Эх. Так и влюбится не долго."
Человек искусства, что уж тут скажешь.