Высокий и лысый священник лишь криво улыбнулся, закончив обход гостей. То что он увидел и услышал видимо его удовлетворило, потому как он кивнул тем, кто сидел у стены (а это был Николай, Александр и "подросток") и направился в глубь комнаты, к дубовой двери, которая пряталась в тени. Повозившись немного с замком, видимо весьма старым, священник все же открыл дверь, после чего юркнул в ее проем, скрываясь в темноте следующей комнаты. Пламя свечек нервно зашаталось, отбрасывая неровные и нервные отблески света по сторонам. Из-за этого бледные лица находящихся в комнате выглядели совсем зловеще. Первым, вслед за лысым, задававшим риторический вопрос, юркнул парень одетый в подростковые одежды. Следом вошел и Каширцев. Когда к двери подошел Николай, он повернулся лицом к неонатам и жестком указал на вход, приглашая всех четверых внутрь. За не имением иных вариантов четверка последовала внутрь, а сразу за ней вошел и носферату, запирая за собой старую и скрипучую дверь.
Помещение, в котором оказались вампиры, было чуть больше того, из которого они пришли. Оформленное в схожем стиле украинского барокко, без каких либо окон и в то же время без какой либо мебели. Исключением был небольшой деревянный столик, стоящий практически в конце помещения. В комнате царила полутьма, которая давила на вошедших своей плотностью. Становилось не по себе. Возможно, будь тела вампиров живыми, то отреагировали бы чем то вроде гусиной кожи. Единственным источником света был небольшой факел, похожий на те, которые использовались в средневековье, только уменьшенный раза в два. Стоял этот факел в небольшой подставке, которая в свою очередь находилась в тарелке заполненной какой-то жидкостью. Тарелка стояла на том самом столике, который был единственным атрибутом мебели в этом помещении. Языки пламени грозно вздымались вверх на столько, на сколько могли, изо всех сил пытаясь вцепиться в сгустки тьмы, которая так и норовила опуститься ниже и сожрать последний оплот света. Под ногами, с каждым шагом, который делали вампиры, шаркал песок.
Александ и Николай стали у стен. Первый у правой, второй у левой, оставив остальных стоять по центру комнаты. Стали так, словно были экзаменаторами, пристально наблюдавшими за своими студентами на финальном экзамене, чтобы те не вытянули шпоры и не списывали. Сами того не хотя, неонаты расположились полукругом к столу на котором был факел. Шесть пар глаз уставились на маленькое пламя, бушующее впереди. Да. Шесть. Потому что в помещении находился еще один вампир. Коренастый и широкопечий, здоровый, стриженный "под ёжика" амбал с трехдневной щетиной и немой просьбой кирпича на роже. Одетый по последней моде гопников с ближайшего спального района. Вот уж странно, как это его не заметили сразу? Но не суть.
Суть была в том, что лысый поднял тарелку со стола, и медленно, словно боялся уронить наземь всю эту небольшую и незамысловатую конструкцию, пошел в сторону неонатов. Делая мелкие шаги, священник начал вещать:
- Слушайте и внимайте. Смотрите и учитесь. Действуйте и не сожалейте. Сила - есть единство. Ибо единство многих, не сломать одним ударом. Потому наша семя едина. Мы - Шабаш. Мы едины. Ты, я, он, они. Все мы одинаковы. Одинаково равны и свободны, - священник остановился в нескольких шагах от неонатов и медленно опустил сосуд с жидкостью на пол, тогда как факел оставил у себя руке, поднимаясь он продолжил:
- Все члены Шабаша обращаются друг с другом равно и справедливо, поддерживая силу и единство Шабаша. Потребности же братства стоят выше собственных, несмотря на все затраты, ибо мы и есть братство, - змеиный голос этого типа, казалось, проникал в самые глубокие уголки сознания, въедаясь там в кору и прочно обживаясь на новом месте обитания. Огонь же, которым он проводил у тел и лиц вампиров, не так страшил, как раньше. Теперь он вызывал не ужас, а некое благоговение, нежный трепет, как к страстной любовнице.
- Но мы свободны. И в праве требовать свободы от тех, кто выше в стае. Потому что Дух Свободы есть фундаментальным принципом нашей общины, - прошипел священник закончив обход неонатов и "овеивание" их огнем маленького факела. Теперь он вновь стоял прямо перед ними, в нескольких шагах, держа в руках факел и пристально всматриваясь в лица молодых вампиров.
- Все члены Шабаша защищают друг друга от врагов. И защищают владения братства от иных сил. Вы согласны быть свободными и едиными? Вы верите в силу Шабаша? Вы принимаете ценности Миланского Кодекса? Вы готовы стать частью семьи? - задав эти вопросы священник испытывающим взглядом осмотрел стоящих пред ним неонатов. Первым опомнился тот парень, одетый в как подросток. Он стал на одно колено, и глядя прямо в глаза лысому ответил:
- Я, Павел Гринюк, готов. Я принимаю Дух Свободы. Я верю в силу и единство шабаша. Я принимаю Кодекс. Я желаю стать членом Шабаша!
Лысый довольно улыбнулся:
- Встань с колен, ибо мы все равны. И подойди ко мне. Брат, - попросил священник. Именно пропросил. Но Павел повиновался и подошел. Лысый поднес факел ко лбу неоната.
- Не убоись огня, ибо он очищает, - тихо и достаточно нежно сказал он.
- Не боюсь я очищающего огня, - ответил Гринюк, после чего священник приставил горящий факел ко лбу, отпекая таким образом кожу вампира.
Стоит отметить, что сам Павел оказался стойким и не процедил ни звука. Закончив процедуру клеймления, священник кивнул и похлопал обращенного по плечу. Тот отошел в сторону, вставая рядом с носферату, который пристально наблюдал за процессией. По той же схеме, с такими же вопросами и ответами прошел и тот гопник, которого как оказывается звали Санком. Щербиной. Он так и представился. Теперь же, когда двое незнакомцев стояли в стороне, настал черед неонатов приведенных сюда Александром. Пытливый взгляд священника буквально выжигал в них дыры.
Кто следующий?