Вампир недовольно поморщился: оказалось, что предполагаемый пациент находится в соседней хате или сарае, словом, чтоб добраться до него нужно преодолеть определенное расстояние под жгучим дневным солнцем, а это не проще, чем с разбегу заскочить на Эверест.
Впрочем, девушка была просто кладезем сюрпризов, и снова смогла заинтересовать Матьяса. Оставленные ее хозяином раны на ногах о многом говорили. Уродец, похоже, был изощренным садистом, стало быть страдал от какого-то комплекса, а болезни рассудка притягивали цимисха не меньше, чем телесные болячки. Было ли данное расстройство следствием пребывания в нежизни или еще смертным Николай страдал им? Если первое, то не ждет ли то же самое и самого неоната в будущем? И хотя забавы страшилы не шли ни в какое сравнение с творениями великого Кьязе, но вместе с тем они были и несколько иного рода, далекими от эстетического практицизма подлинного изменения плоти. В пол уха слушая исповедь Лизы, Варта с нескрываемым интересом рассматривал синяки и еще совсем свежие порезы, он даже бестактно еще выше приподнял край юбки и придвинул поближе руку девушки с догорающем в ней огарком.
- Брат, говориш? Цікаво, скільки років Каширцеву, якщо в нього ще й досі живий брат? - Вероятность того, что брат Александра также был каинитом, и при этом лежал в мед. учреждении для людей, виделась венгру крайне мизерной. - Можливо, брат в якомусь іншому сенсі? Духовному, метафізичному...
На всякий случай вампир запомнил эту информацию и, отбросив размышления, вплотную занялся дамскими ножками. Было что-то в них, в покрывающих их ранах, в нанесшем их монстре. А если и он так сделает?.. Только наоборот: изменит, исправит. В этом Матьясу виделся какой-то вызов, а еще не оставившая его юношеская дерзость только подливала масла в огонь. Он сделает с вещью более сильного вампира то, что захочет, как захочет, и, таким образом, хоть в чем-то сравняется с ним.
- Ну що ж, я приймаю твою пропозицію. Не бійся... - с этими словами Варта толкнул девчушку на кровать.
Не давая Лизе опомниться, каинит впился клыками во внутреннюю поверхность бедра. Совсем рядом в этом месте, недалеко от поверхности пролегала крупная артерия, поэтому свежая кровь буквально струей ударила в жадное горло вампира, волнообразными толчками наполняя рот ароматной, алой жизнью. Сделав несколько крупных глотков Матьяс прервался, стремясь растянуть мгновения блаженства. Он медленно вытянул клыки и инстинктивно лизнул оставленные ранки, которые тут же стали стремительно затягиваться. А вместе с ними пропадал и багровый синяк, оставленный хозяином девушки. Прилив сил, жажда творения - цимисх сжал пальцами бедра своей кормилицы, сильно, наверное до боли, превращая обтягивающую его пальцы женскую кожу в трепещущий воск, топленое молоко, в котором тонули ссадины, гематомы и противные тонкие порезы. Затем он снова пил, немного, медленно, наслаждаясь своей властью над ней, слушая срывающиеся с ее губ тихие стоны, играючи зализывая раны, словно скульптор алмазной крошкой, шлифуя слюной свое творение.
Это длилось минуты, минуты вечности. Свеча давно погасла. Наконец вампир поднялся с колен, с самым довольным видом вглядываясь в лежащую перед ним девушку.
- Вже не так боляче, егеж?
- Тобі вже час... - Словно выпроваживающий очередную пассию циничный любовник промолвил Матьяс.
- Ліззі, якщо хочеш, щоб я допоміг твоєму братові - вигадай що небудь. Ввечері мені буде потрібен деякий час без опіки Миколая. Думаю добровільно він згоду на лікування твого родича не дасть, тож дивись сама.