Когда госпожа инквизитор вошла в обеденную залу, все "Морготские Волкодавы", отложив столовые приборы и отставив бокалы с вином, поднялись со своих мест. Барышня Фенрир склонила голову и приложила правую руку к груди. Уселись спецназовцы только после того, как баронета устроилась за столом. Признаться, ни у кого не было настроения отвечать на вопросы сотрудницы Инквизиции. Но что поделать? Воины молчаливо смотрели на Изабо. Изучающе. С некоторым любопытством. Мадемуазель де ла Круа не выглядела бойцом, однако подразумевалось, что она им была. Потому было интересно, как она предпочитает действовать. И как отреагирует на потерю одного из своих людей. В холодном сумрачном Морготе за своих сослуживцев, павших в сражении, жестоко мстили. И сами умирать не слишком-то боялись: гибель с оружием в руках почиталась за честь - особенно при условии, что погибший прежде прихватил с собой как можно больше противников. В этой провинции широко распространено было поверье о том, что все её воители, слагавшие столетиями головы в бесконечных войнах против абиссарийских захватчиков, в день Апокалипсиса восстанут, дабы противостоять врагам Господа и рода людского. Но жители Щита Империи были всё же людьми, и это означало наличие привязанностей; никто не стал бы упрекать солдата, печалящегося о почивших товарищах. Впрочем, уже и без того понятно, как они давали выход этому чувству.
Итак, "Волкодавы", Аларик и Николас ждали. И Изабель заговорила...
Саунд:
ссылкаНа кухне царило непривычное уныние. Проявлялось оно следующим образом: хоть работа и не прерывалась ни на минуту, шуток и разговоров больше не было. В угрюмой тишине Нина шумела водой, намывая принесённую из обеденной залы посуду, Хильда вытирала столы, Мила орудовала шваброй. Лица у женщин были усталыми, какими-то тусклыми и, пожалуй, напуганными.
- Всё мерзенько, Вивьен, - Нина домыла последнюю тарелку, завернула краны и ткнула щёткой в латунную держалку.
– Я расскажу, но только ты пообещай, что больше никому ни гу-гу.После того, как жрица, закивав, пообещала, кухарка продолжила:
- Моя лучшая подружка работает в госпитале. Операционная сестра она. Так вот, она сегодня при докторе Фаусте была. Кого ты думаешь, он оперировал? Господина графа! Тот ранен тяжко. Чуть не помер на столе-то. Но это вот половина беды. Его ещё раз после осматривали. Раны-то де у него на предплечье не от разорванных кольчужных звеньев, а от зубов волколачьих! Если маршал начнёт обращаться, с ним поступят так же, как с любым заразившимся: умертвят. Позором у нас считается сделаться оборотнем и простому солдату, а уж офицеру, либо самому владыке – тем паче. Потому укушенных убивают до того, как они личину людскую теряют. Только я не знаю, что мы без его сиятельства делать будем. Говорят, что незаменимых не бывает, но он и правда незаменим: не выставить роду де Рэ ещё одного башковитого военачальника теперь. Старший-то брат графа в центре Империи сидит, только прибыли и может считать. Младший – непутёвый: кутит, девок портит, отцу хлопоты доставляет. А уж остальные дети Ги де Рэ женского полу; им-то совсем в Морготе сидеть несподручно. Бабы-то из центральных провинций изнеженные сверх всякой меры. У нашего же маршала детей нет. А теперь подумай: разве ж глава семейства кому иному позволит руки наложить на такую провинцию? Да он удавится скорее, чем всё это отдаст. Уж больно жадный. Лучше младшего дурака своего сюда поставит, но человеку другой фамилии престола Щита не доверит даже временно. А уж что тут делаться будет, когда эдакий балбес маршалом станет, уму моему непостижимо. Перемрём все без толку, вестимо.Девушка вздохнула:
- Да и его сиятельство жалко очень. Хороший он. Справедливый. Плохо будет, если такого человека не земле божьей не станет.Саунд:
ссылкаСнова показался человек в белом халате. На сей раз не Фауст. Молодой совсем какой-то. Доктор Борменталь. Так, по крайней мере, сообщала нашивка на правом нагрудном кармане его одежд. Осмотрел глубокие отметины на руках Жиля, приподняв туры бинтов, покачал головой, ещё раз посмотрел, приложил линейку и перед уходом как-то не очень уж обнадёживающе прикрыл утомлённые глаза и опять покачал головой. Реанимационная сестра кивнула и, когда Борменталь скрылся, поставила графу новую капельницу с мерцающим раствором.
Для Жанны это был дурной знак. Она понимала, что де Рэ всё-таки инфицирован, и что иммунологические тесты однозначно выдадут резко положительную реакцию. Дух метался над больничным ложем и беспокойно смотрел на флаконы, от которых к венам мужчины тянулись прозрачные трубки. Да как же это?! Быть ведь не может, что всё ТАК закончится! Не может!
Горестные сетования призрака прервало явление Ирвина Фауста в компании незнакомого лысого человека. Девушка повисла в воздухе, удивлённо взирая на пришельца: она не видела его в госпитале раньше. Наверное, он работает в каком-то другом исследовательском подразделении, но имеет достаточно высокий уровень допуска, раз сопровождает хирурга в палату правителя Щита Империи.
Ещё через несколько минут в комнату влетел Борменталь и с возбуждённым видом сунул под нос Ирвина белый бланк с результатами анализов. Д’Арк видела его лишь мельком, но три жирных красных плюса заметить успела.
Фауст зачем-то попросил сестру выйти. Он о чём-то говорил со своим обритым коллегой, но мёртвая невеста слабо понимала суть беседы из-за обилия специфической терминологии. Это продолжалось минут десять, а потом из-под полы халата новый доктор вынул цилиндрический металлический контейнер, из коего извлёк двухкубовый шприц, заполненный прозрачным раствором…
Саунд:
ссылка