Медленно и с чувством расчесывая волосы, инквизитор недовольно кривила губки-что-то не увязывалось в стройную логическую цепочку. Не хватало какого-то звена. И это совершенно не нравилось инквизитору. Изабо даже в сердцах погнула любимую шпильку. Совершено неизящно выругавшись, она бросила ее на туалетный столик и подняла глаза на свое отражение. И едва не упала с низкого пуфика. Чудовище в зеркале не могло быть ею, это неправда!
- Красоту так легко потерять… -Инквизитор зажмурилась и замотала головой, прогоняя вставшее перед глазами кошмарное видение. Вслепую она нашарила свои четки, что лежали на краю столика. Сослепу сбросила их на пол, благо рядом с ногой. Когда дрожащие пальцы вцепились в круглые полированные бусины, стало чуть легче. Девушка быстро зашептала старые слова молитвы, с каждым словом успокаиваясь и возвращая себе уверенность в своих силах. Латынь тяжело падала в тишину комнаты, словно капли ртути, с звоном разбиваясь о мраморный пол и постепенно заполняя помещение.
-Pater noster, qui et in coelis, Sanctificetur nomen Tuum, Ad veniat regnum Tuum,
Fiat voluntas Tua, Sicut in coelo et in terra Panem nostrum quotidianum-голос инквизитора уже даже не дрожал. Она открыла глаза, с кривой улыбкой глянула в треснувшее зеркало, и сделала вывод, что это была совсем не галлюцинация. Голос становился сильнее и звенел переполнявшей девушку злостью-Da nobis hodi
Et dimitte nobis debita nostra, Sicut et ne nos demittimus Debitoribus nostris; Et ne nos inclucas in tentationem; Sed libera nos a malo. Amen!