Она ее не замечала. Эта тварь, эта сучка, эта девка продажная Мауриццо ее просто не замечает! В бессильной злобе неслышно скрипели зубы, которых нет. Жанна била ее, истязала, рвала плоть… без толку. Эта кукла для бесплотного духа была крепче самого прочного из сплавов, созданных на заводах Моргота. И ее фарфоровое личико без единого изъяна вызывало такую дикую тоску, что д’Арк взвыла. Взвыла со всей силы своей мистической. Ударив на тонких планах по слуху живущих. И притихли птицы в саду. И тараканы забились в щели. И крысы мертвыми притворились. Вот. Всё, что она могла. Клопов пугать своим диким воем. Жанна бессильно опустилась на пол прямо там, где мылась инквизитор, сгубившая ей жизнь, приведшая приговор в исполнение.
Но что это? Что там она бормочет? Дух подняла голову и всмотрелась в двигающиеся губы, вслушалась в нежный голос. Нежный и ядовитый. Что-то здесь не так. Бесплотная дева поднялась и приблизилась к ней, не желая пропустить ни слова из сказанного. Де ла Круа говорила вслух, сама с собой, это удивительно. Или она нарочно? Ну да, специально так делает, чтобы выставить себя лишь слепым исполнителем приговора, оправдаться перед Жилем. Рассчитывает, сука, на скрытое наблюдение и записывающие устройства. Мол, ах, я не знала, вы же всё слышали, я ни при чём, был приказ сверху. А девочку эту мне жаль было убивать. Да кто тебе поверит???
Новый удар по лицу – и снова когтистая рука проходит сквозь плоть, как нож сквозь паутину.
В воде Изабо провела почти час. Жанна неотрывно наблюдала за ней. Злоба и ненависть сменялись завистью к ее живому и красивому телу. Зависть – легкой и беспочвенной ревностью… зачем Жиль принял ее у себя?.. Впрочем, Жанна слишком верила своему возлюбленному, чтобы терзаться долгими приступами ревности. За час дух остыл немного и преобразился обратно из мертвеца в девушку, какой она была до своего отъезда из Машекуля.
Инквизитор села у зеркала и стала приводить в порядок волосы. Привидение вздохнуло неслышным вздохом, заволновалось и приблизилось к ней, рассматривая то Изабо, то ее отражение в зеркале. Красивая… стерва. А знаешь ли ты, каково быть мертвой невестой, лежащей в гробу, с истлевшей плотью, с вырванными ногтями…
Не знаешь? Так смотри!
Жанна содрогнулась от того, что хотела сделать. Преодолевая брезгливость, она вошла в Изабо и приняла ее позу, слилась с госпожой инквизитором. А затем… использовала потустороннюю силу, чтобы показать ей… Глаза Изабо стали глазами Жанны. На месте носа осталась лишь щель. Губы исчезли, обнажив гнилые зубы. Ее прекрасное лицо стало обличьем истлевшей мумии, а чудесные волосы, которые она так любовно расчесывала, превратились в истлевшие и редкие патлы. Рука, державшая расческу, стала обугленным куском мяса без ногтей.
- Красоту так легко потерять… - шепнули беззвучно губы, которых нет. Жанна вложила в эту фразу столько силы, чтобы ее шепот был услышан. Мысленно. Неотличимо от собственных мыслей Изабо.
- Любуйся! Любуйся собой! – обезумевший дух захохотал, скаля зубы. Зеркало треснуло.