Его губы дрогнули, точно он хотел сказать что-то, но слова замерли у него в горле. Целый миг Жиль де Рэ расширенными от изумления неверящими очами взирал на тонкий образ Жанны, сквозь который просвечивали стена, увешанная клинками, и уголок кровати.
Она была одета в ту же походную одежду, в которой он видел её живой в последний раз. Точно так же были заплетены в косу её тёмные волосы, а непослушная прядь выбивалась из причёски и придавала её прелестному лицу особое озорное очарование. Она точно так же улыбалась, как будто долгие часы страшных мучений не смогли заставить её разучиться делать это. Она выглядела почти живой… Это… балансирование на грани умопомешательства.
- Жанна... Моя Жанна... Ты ли это?.. – страдание явственне проступило в чертах Жиля. Его взгляд, дотоле безжизненный, казалось, вновь зажёгся – но не пламенем жизни, а чернотой скорби и неосуществимой мечтою…
Выйдя на свет спустя две недели затворничества после похорон д’Арк, граф де Рэ сперва оказался неузнанным: болезненная бледность, залёгшие под глазами тени, потухший взор и впалые щёки делали хозяина Машекуля похожим на человека, совсем недавно перенёсшего тяжкий недуг. Пусть его движения были так же ловки и точны, как и прежде, в них сквозила ежесекундно какая-то надломленность. Даже не самые внимательные наблюдатели без труда заметили бы, что Жиль перестал улыбаться, да и говорил без особого желания.
Граф с безразличием читал письма от Папы, кардиналов и прочих высокопоставленных лиц. Ордена, ленты и кресты, сияющие драгоценными камнями и металлами, мужчина сгрёб в первую попавшуюся шкатулку (та, в свою очередь, была заброшена в объёмистый сундук, где томились в ожидании так нелюбимые им роскошные парадные одежды). Он без громких заявлений принялся за то, чего от него ожидали после войны, а именно – восстановление гражданских и военных объектов, повреждённых в минувших баталиях, наведение порядка в экономике и отлов мелких групп абиссарийской нечисти. Хоть большая часть нэтэрбирдовой армады сгинула в освящённых водах или пала от оружия морготских воинов, немногие выжившие прятались в горах, лесах и разорённых поселениях, надеясь перебраться через границу или переждать, а позже внедриться в ряды морготцев. С тщательной жестокостью солдаты искали и уничтожали противника, выполняя приказы де Рэ с хирургической точностью. Слишком хорошо обитатели Щита знали, чего стоит жалость к колдунам: вечно свежа была память о совершённых абиссарийцами зверствах – и им сполна возвращали долги за всё причинённое зло.
Провинция медленно, но уверенно возрождалась. Стойкие, трудолюбивые люди, населявшие Моргот, привыкли справляться с любыми неприятностями и не поддаваться унынию. Всё потихоньку возвращалось на круги своя, и лишь повелитель Щита Империи оставался печальным и угнетённым…
После бессчётных дней, наполненных ощущением невосполнимой утраты и отчаяния, за неделю до годовщины своей смерти д'Арк явилась к графу бесплотным призраком... Для чего? Де Рэ мог только надеяться, что она пришла за ним, чтобы забрать его туда, где после смерти оказалась сама. Но... он не сможет последовать за нею, пока жива её мучительница. Разве она не знает этого?
Или... Или его добрая и отзывчивая Жанна уже простила и своих палачей, и глупца, не успевшего спасти её и оттого её потерявшего - на целую вечность? Даже если она в своём милосердии забыла о причинённом ей вреде, он не смог совершить то же самое. Он помнил о той, что зачитала и привела в исполнение приговор. И по-прежнему винил себя в смерти д'Арк.
Дух девушки бесшумно и невесомо пересёк разделявшее их расстояние. Жанна склонилась к маршалу и светящейся ладонью коснулась его бледной щеки. На мгновение тому показалось, что изящные пальцы черны, но он не отстранился и не закрыл глаза. Он старался ощутить её прикосновение, и лишь на долю секунды на коже его запечатлелся холод, будто едва заметный прорыв на границе материального мира и мира эфирных сущностей. Де Рэ поднёс свою руку к её, но чуда не повторилось, и его пальцы прошли сквозь неё.
- Если это сон, то все, что мне остается желать – обрести в нем плоть. И больше никогда не проснуться, любимый…
- Я бы так хотел снова быть рядом с тобой...
Он готов был на всё, лишь бы вновь слышать её смех, держать её за руку и знать, что проклятая казнь им обоим привиделась в дурном сне, растаявшем с первым лучом рассвета. Какому демону должен он продать душу, чтобы она обрела плоть?!
- Я...
Деликатный стук в дверь заставил Жиля умолкнуть.
- Господин граф, вы уже проснулись? - прозвучал чуть приглушённо голос старого дворецкого. - Покорнейше прошу простить за беспокойство...
- Да... - после некоторой паузы ответил маршал.
- К вам прибыл господин Ди Альри. Комната для него уже готова. Прикажете подать завтрак, когда его светлость изволит привести себя в порядок после путешествия?
- Да, Фауст.
- И ещё, ваше сиятельство, вот что: вам письмо с гербом семьи Мауриццо.
- Я прочту перед завтраком, Фауст... Ступай.