*О эти лютые видения...*
ссылкаАккуратно сближая пальцы своих рук с заветной чашей, трепетно, словно прикасаясь к новорожденному ребёнку, будто боясь как-то навредить, Орландо Ди альри ощутил как вдруг померк окружающий свет, а его самого уносило в неведомые дали. Или же вернее... образы будущего или грядущего.
Как помнил Орландо, грядущее неизменно, но вокруг него стоятся вихри будущих вариантов. Это он познал во времена своего путешествия по Элергорду.
Первое видение раскрыло перед графом образ величественной и ещё живой Жанны. На ней красовался сверкающий доспех морготских мастеров. На её открытых кистях зияли подобия ран в форме крестов. Удивительно дополняли образ сей девы крылья, что благородно сверкали в лучах солнца позади её спины. Жанна обнимала своего суженого, друга Орландо, Жиля, графа Морготского. Друг истекал кровью... а Жанна... лила слёзы.
"Как же так? Этот образ уже произойти мог или же его проявлению уже нет места в этом мире?" сам себе задавал мысленный вопрос граф, пока его взору не предстало следующее видение.
Ох, как же искренне был рад Орландо, видя здорового Жиля в парадном мундире. А рядом с ней была Жюльетт. Видать это видение уже близко к настоящему. И породило его воплощение души Жанны в теле новом. Связано ли это как-то со свадьбой предстоящей, скорее всего. Омрачалось видение странной бледностью Жюльетт. Тем что её почерневшие вены странно и пугающе подёргивались, словно на неё влияло нечто абиссарийское, о чем подтверждали невнятные тени, словно морок еле видимый, стоящие позади невесты. Сердце же девушки словно переполняли противные черви. От этого зрелища, Орландо, повидавший многое на той войне с Абиссарией, всё же поёжился.
Ощутив непреодолимое желание оттолкнуть от друга столь безобразную внутри невесту, столь пугающую, Феникс лишь руками ухватил воздух, да погрузился в новое видение.
Подобие цветного телеэкрана, разве что сам Орландо предпочитал обходиться без Телевидения, кое имело место быть в родных ему краях, оттого и не шибко много понимал в особенности нового видения, а старался воспринять то что оно несёт в себе. Жиль, о бедный Жиль...
Граф морготский безжизненно лежал в видении на каменном полу, окруженный письменами проклятой Абиссарии. Хотя нет. Жизнь ещё теплилась в старом друге. Его щиколотки и запястья обхватывала лютой хваткой ржавая проволока. Он, граф Дэ Ре стенал в агонии, лежащий в луже собственной крови, вытекающей из его рта.
"Друг!" только и крикнул мысленно Орландо, которого пытался охватить ужас, но граф сопротивлялся. Он умел ему сопротивляться и не закрывать глаза. Вопреки болящему в груди сердцу, он шагнул на встречу Жилю, чтобы помочь ему, сделать хоть что-то, и утонул в новом видении...последнем из вереницы видений.
Феникс стоял один посреди кровавого сумрака. Никого и ничего вокруг. Лишь огромное распятие, на котором висел его благородный друг. Послышался скрежет зубов, исходящий от Орландо, стиснувшего с силой свою челюсть, ощущая как не нравится это его зубам. И узрел сквозь исчезающее распятие Жиля, сидящего на коленях над безжизненным трупом ребёнка. Узрев лицо, черты, так схожие с четрами лица самого Жиля, Орландо тут же понял, что это был образ его сына. Убитого.
"Кем? Неужели самим Жилем!?" удивлялся ужасному видению тайный последователь Эрлегордских божеств, видя что в руке Жиль держит окровавленный кинжал.
Но видение, как думал граф Ди Альри, продолжалось, расплывая в кровавой дымке предыдущие образы и показывая ему еще один.
Или... это было уже не видение. А реальность? Орландо с болью в глазах смотрел на окно, откуда тусклый свет изливался из последних своих сил. А затем медленно перевёл свой взгляд на Верене, молча некоторый миг смотрел ей в глаза и так же молча отдал ей чашу, когда сообразил что видениям прищёл конец. Орландо понимал, что жрица Калидуэн скорее всего ждала от него ответов, но что он мог сказать, с чего стоило бы начать. Кисть левой руки опустила пальцы свои на чело графа.
Он прикрыл глаза, сделал тяжелый вздох.
- Верно ты ждёшь чего-то, Верене? - задал вопрос уставшим голосом Орландо, ожидая её реакции. Видения были тяжелы. И будь на его месте кто-то другой, мог бы тот не сойти с ума, или же не ополчиться без раздумий, поддавшись страху, на того, кто это всё показал. Обычный житель его, Орландо, всё же дорогой Родины, первым же делом с силой кинул бы чашу, и наорал бы на Верене. Но ведь то они, а это он, граф Феникс. И теперь было ясно, что перед встречей с Жилем, ему и Верене предстоит ещё один тяжёлый разговор.