Просмотр сообщения в игре «Поцелуй Кентавра»

Как утонула Офелия Шекспира, так и Валерий Самуилович Озерский тонул в трясине своей памяти. Он погружался всё глубже и глубже, где уже нет ни родной звезды где-то в созвездии Кассиопея, ни яркой запятой "поцелуя Кентавра". Ничего, кроме...

- Давай, папа! Быстрее!
Автомат выплюнул кредитку, дважды мигнув зелёным светодиодом. Арендованный на два часа винтокрыл автоматически открыл дверцу салона, в который тотчас же с криками и смехом ринулись дети. На переднее пассажирское сидение грациозно забралась Наташа с сыном на руках, и Озерский щелкнул её съёмным цифровым объективом, оставив фотографию жены и ребёнка в блоке личного коммуникатора. На память.
Глава семейства сел за приборную панель и сжал кистью управляющий джойстик. По мановению руки зашелестели промасленные внутренности машины; захрустела потревоженная обивка кресла; завыли сквозняки в открытом ангаре. Проверив тягу, Валерий поднял винтокрыл в воздух, выведя его из открытых створок ангара в белую завесу Тура. Целую минуту в обзорном окошке были видны лишь лопасти машины, но вскоре альтиметр перешёл на трёхзначные числа, и дрожащая туша винтокрыла вынырнула из тумана. Бортовой компьютер щелкнул, убрал крен и включил автопилот, символизируя начало занимательной экскурсии. Под аппаратом плескалась молочная гладь, а в небе люминесцировала сочными красками атмосфера Тура.
- Как красиво... Это ведь северное сияние, папа? Как в книжке!
Вопросы, открытые от удивления рты детей, вновь вопросы. Улыбки. На лице жены и, возможно, на лице Валерия.
На очередном витке Наталья что-то сказала, но при работающем винтокрыле сложно разобрать тихую речь. Озерский переваливается через поручень, ближе к жене:
- Что?
- Ответь, Валера...

- Ответь, Валера. Мы уже вызвали транспорт... У твоего подъезда, через десять минут. Валерий Самуилович, ответь, чёрт тебя раздери! - Надрывается хриплый голос в динамике селектора. - цубчик здесь. Вопросы задаёт...

Наваждение развеялось. Красный дисплей будильника показывает 6:45. За вентиляционным люком в мозаичном потолке исправно вертятся серые лопасти. Душно: кто-то выкрутил ручку на панели термостата. Под телом раздетого до трусов Озёрского хрустят синтетические листы, прилипшие к потной коже: какие-то графики, схемы, отчёты, и кентавр знает, что из этих распечаток актуально и пригодится в будущем. Тихо. Лишь селектор хрипит. И в нём Валерий слышит отзвук смеха из сновидения...