Праздник не радовал Люция.
Строгий и предельно сосредоточенный, он ехал по левую руку от Императрицы, ожидая попытки покушения, в то время как шестеро отобранных им лично гвардейцев - лучших из лучших и тех, в лояльности которых Санг не сомневался - окружали карету почтительным кольцом. Рубиногрив прикрывал процессию с другой стороны, готовясь придти на помощь в любой момент, в то время как Авар с своими ветряными ловушками и внушительным отрядом гвардцейцев остался сторожить принцессу. Этот план, по крайней мере, был наилучшим из тех, к которому пришли трое императорских телохранителей.
Мораль в Империи была действительно низкой. И более удачной попытки сломать ее окончательно чем очередное убийство на глазах сотен, если не тысяч людей, - во время яркого праздника, вдобавок, - Люций представить не мог.
Слишком много людей. Слишком много шума. Гвардейцы сдерживают толпу, предоставляя карете широкий свободный коридор, но все равно, слишком много сутолки вокруг. Яркость вымпелов, бьющая в глаза, уличные стяги, за каждым из которых мог скрыться маг или лучник. И это не говоря уже о том, что Монтескье ехал достаточно близко к Императрице и кто знает, что у него или других дворян было на уме? Кто-то, кто убил Императора, слишком хорошо знал о его привычках чтобы скинуть с счетов внутреннее предательство.
Нет, Люция определенно не радовал праздник.
Золотые драконы вились по тяжелым латам, еще один расправил крылья на ростовом щите, что рыцарь нес на сгибе руки так легко, как если бы тот был из картона. Но шлем в виде драконьей головы висел притороченным к седлу, и ветер все норовил распутать стянутые в хвост волосы рыцаря.
Это была намеренная уязвимость, как и ряд других, мелких деталей что тренированный ассасин наверняка бы заметил. Намеренно делая себя мишенью, Люций надеялся, что в случае чего убийца решит нанести по нему первый удар.