– Ксенос! – то ли прохрипел, то ли просипел Молчун, с трудом проталкивая воздух через мгновенно пересохшее горло. Ствол неуклюже ухваченного одной рукой лазгана ткнулся в сторону опустевшего коридора, а второй рукой Хакст инстинктивно, как мать ребенка прижал к себе короб вокс-передатчика, будто опасаясь, что убившая доселе непобедимого “сержанта Башку” тварь решит их еще и ограбить.
Никто не смог бы обвинить обычно рассудительного Молчуна в излишней эмоциональности или склонности к истеричному поведению, но в данный момент балом в его голове правили инстинкты, а живущая в глубинах сознания обезьяна настойчиво требовала забраться на самое высокое дерево, кричать и кидаться в полупрозрачное чудовище гнилыми фруктами и экскрементами. Кое-как справившись с первым шоком, он дрожащими пальцами перещелкнул несколько тумблеров, настраивая передатчик на связь, одновременно, и с командованием, и с оставшимся без командира отделением, сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь изгнать из голоса предательские панические нотки, и только после этого нажал на кнопку вызова.
— Ласточка-два, ласточка-два. Прием. На связи рядовой Коррино, вокс-оператор второго отделения. Сержант Херцмарионеллис убит неизвестным ксеносом. Повторяю, сержант Херцмарионеллис убит неизвестным ксеносом. По данным радиоперехвата еретики готовят нашим силам ловушку с использованием каких-то “избранных отче” и требуют от своих уже вступивших в боестолкновение собратьев выиграть для них время. Замечу, что термин “избранные отче” уже использовался командованием ренегатов в связи с засадой, в которую попала Ласточка-три. На нашем участке сопротивление противника подавлено. Как поняли, ласточка-два? Прием.