Услышав неудовлетворительное (по мнению Тиззина) объяснение причины такого внимания к Клевенталю, людоящер лишь всхрапнул и наклонил голову набок. К чему нужны были все эти лишние условия и задания, он не понимал. Даже не так. Он решительно отказывался понимать, зачем нужно переусложнять план.
«Ага, да еще и отпустить лидеров групп одних? Ну да, ну да, хороший план чтобы нас перебили по одиночке» - решил Роут и потерял всякий интерес к дальнейшему обсуждению. Единственное что он запомнил о последовавших речей – это то, что им дадут 3 золотых и их группа выступает через восемь часов.
Подойдя к стоящей в стороне Ишиде, ящер встал рядом и, наблюдая за движениями остальных, пробормотал.
- Теперь у нас есть время на отдых. Лучше не разбрасываться им.
В какой-то момент в зал вошла монахиня и стала осматривать (и лечить, если не занимало много времени) раненых. Тиззин лишь покачал головой, когда врачеватель раскрыл плащ, в который была укутана эльфийка. Ожоги действительно выглядели серьезно.
«А еще говорят, что эльфы ловкие и аккуратные. Ну как можно было пролить на себя горящее масло?»
Когда же сестра Ария принялась за библиотекаря, да же равнодушный к чужим страданиям людоящер помрачнел. Еще больше он помрачнел при упоминании о чуме. Он привык к смерти. Для наемника жизнь и смерть – такие же части жизни как посев для крестьянина или сбор меда для пчеловода. Но вот инвалиды были другого мнения. Как и любой воин, он был готов расстаться с жизнью, но увечья или неизлечимые болезни в их профессии означают только одно…
- Проклятье. Худшее что ждет наемника – потерять руку или обе. Они не просто теряют заработок. Они лишаются возможности бросить свое поганое дело и заняться мирным ремеслом. Кому нужны калеки? Все что им остается – просить милостыню у церкви.
Сам того не осознавая, последние слова Тиззин произнес еле слышно, но все-таки вслух.