- Править? С тобой? — пошептала она, широко раскрытыми глазами глядя на то, как Саргон подносит кинжал к своему горлу. — Саргон, что ты делаешь?! — взвизгнула она — ей стало страшно. Вокруг не лязгало оружие, их не окружали толпы врагов — не было ничего, что ярит, заставляет сражаться, посылая в кровь тот самый дух сражения, который и дает сил противостоять. Здесь и сейчас все было тихо, покрыто вековым прахом, и будто бы предрешено. Их приход сюда — не их добрая воля, а решение старого разложившегося колдуна.
Нет! Их жизни не стоят того, чтобы Малахай правил этим миром. Она снова вспомнила крошечную запертую комнатушку без окон. Если ему так нужна ее сила, сила, которую она не просила и не желала, он ее не получит. Пусть лучше безнадежно умереть здесь и сейчас, чем позволить колдуну получить то, что тот желает.
Она мотнула головой и кинулась к Саргону. Что могла она? Схватить его за крепкую руку, которая бесконечное множество раз поднимала и опускала тяжелый меч? Попытаться отвести эту руку в сторону? Бороться с воином, который в несколько раз большее ее самой? Нет. Все, что она могла, это скользнуть между кинжалом и киммерийцем, обнимая его за шею, подтягиваясь, вставая на мысочки, закрывая его горло собою.
Перед глазами стоял образ Хавьера. Бледного, мертвого, окоченевшего, в сточной канаве. Слезы полились из глаз. Может быть, в этот раз она сможет что-то сделать?
- Саргон, не надо, — бессмысленно и бесполезно — будто бы она надеялась, что ее простые слова помогут сломить колдовство.