Махаон шагнула на встречу мраку, отодвигая его силой воли, позволяя себе заглянуть за темную вуаль, таящую в себе черноту самых холодных морских глубин и далекого ночного неба, лишенного света звезд и луны. Лишенного света Всевышнего Митры, следящего за своими младшими детьми.
Хриплый голос рокотом прокатился по бесконечной темноте, заставив всё невидимое, что было вокруг, дрожать и скрипеть. Голос девушке был смутно знаком, слова - абсолютно понятны. Тот.. то, что говорило, говорило на её языке, говорило будто бы шёпотом, многократно усиленным сложным эхом:
- Наконец-то! Та, что несёт в себе невероятную силу и могущество, проснулась и вновь бродит среди живых, обреченная и слепая. О, как же долго я этого ждал. Скажи, дитя, ты помнишь меня? - сумрачная фигура, окруженная странным голубоватым мерцанием, будто бы вынырнула из тьмы, только-только подавшись вперед - и оказалась прямо перед девушкой, в считанных метрах. Высокий и невероятно худой мужчина, одетый в длинные платья; на голове его плотно сидит зубчатая корона, лицо же словно сокрыто призрачной вуалью - лишь глаза, горящие кровавой алчностью, выдают старого знакомого Махаон.
* * *
- Я не помню своей родины, господин. Но тот человек, что подобрал меня и привез сюда, говорил, что моя родина - сухой и жаркий Шем. Жаль, что я никогда не увижу улицы, на которых я выросла, - прошептала Шира, помогая Саргону избавиться от ненужной уже обуви. Как только сапоги оказались на полу, девушка толкнула охмеленного варвара в грудь, так, что он упал на мягкое ложе, окруженный запахами благовоний и шелковыми подушками. Не успел киммериец и глазом моргнуть, как рабыня оседлала его, положила свои маленькие мягкие ладони на его крепкий живот, выгнулась изящно, наклонилась, сладко укусив его в шею, прошептала:
- Спи, Саргон из Киммерии. Я помогу тебе почувствовать себя живым.. - демонические нотки, словно сорванные струны, прорвались в её медовом голосе, вытянув варвара из мира грёз, - последний раз.
Он вдруг понял, что скован и совершенно не чувствует ни ног, ни рук. По шее на простыни стекает алая кровь, но боли нет - лишь пьяное утомление. Хочется закрыть глаза, усталость накатывает - волна за волной, как совсем недавно, в глубоких водах океана, когда галера с рабами и надзирателями уходила в объятья морских богов, а вокруг был мрак. И нужно было держаться, держаться изо всех сил, чтобы не уйти вместе со своими неприятелями во власть извечной тьмы.