Сначала Лариса совсем не успокаивалась. Так бывает, когда плачешь, и тебе говорят: «Не плачь», а тебе от этого ещё сильнее хочется.
Но когда дяденька стал доставать всякую еду, Лариса не смогла не заинтересоваться и то и дело зарёванно косилась в его сторону.
Сколько бы груш и ещё разных фруктов ни лежало в карманах, а бутерброды — это совсем другое. А уж шоколадка... Неужели он предлагает Ларисе одной целую шоколадку? Лариса неуверенно прикидывала, насколько это может быть взаправду, продолжая похныкивать и хлюпать носом.
А потом тётенька в красной куртке присела рядом и стала вытирать Ларисе лицо, и плакать уже расхотелось. Лариса подставляла щёки, слушая тётеньку, косясь всё равно на шоколадку. Ткнулась носом в подставленный платок, высморкалась — старательно, как следует.
— Спасибо, — серьёзно поблагодарила она тётеньку. — Я всё. — Поднялась с земли и подошла поближе к расстеленным на земле журналам.
Лариса внимательно оглядела дяденьку.
— Ты как в кино или иностранец, — поделилась она своими наблюдениями. — Там тоже разговаривают смешно и в плаще ходят. И с шоколадками.
Намекнула на всякий случай.
Пузырь! Не хочется выпускать его из рук, но не получится взять и его, и шоколадку. Помучившись с полсекунды, Лариса живо метнулась к заросшему травой месту, где уже один раз оставляла пузырь, чтобы нарвать фруктов, и опять аккуратно сгрузила его себе под ноги. Оглянулась по сторонам — убедиться, что никто не посягнёт на сокровище. И вприпрыжку вернулась обратно.