Римма.
Простой медный колокольчик, потертый и местами поцарапанный, красуется на твоей ладони. Арабская вязь вьется по его литому боку. Странное дело - он устроился у тебя на руке, как у себя дома. Его металлическая тяжесть уютна и спокойна. Он явно старинный, может быть, ему уже много веков. Долгий путь прошел он, болтаясь то здесь, то там. Видел рождение царств и гибель народов, звенел на шее у ишака, запряженного в арбу, болтался в переметной суме у воина, украшал музейную экспозицию, лежал в кармане у танкиста, дающего залп по Рейхстагу, бережно хранился за иконой... Долгий путь прошел он от человека к человеку, отзванивая нехитрую мелодию.
И совершенно непостижимым образом ты чувствуешь - у него есть свой характер, как у любой вещи с долгой, долгой историей. Он может невзлюбить хозяина, очень даже запросто. Может равнодушно присутствовать, а может дать капельку тепла. Услышать бы его истории - можно написать еще тысячу и две ночи сказок. Но вряд ли кому-то дано понять его тихий перезвон. Простой, да не простой колокольчик.
Лежит у тебя на ладони, будто у себя дома - и никакой чужеродности. Похоже, он не возражает, что его тебе подарили.