Воронцов.
Сердце ухнуло в груди, как в детстве, когда, обмирая от ожидания и нетерпения, ждешь чуда - как ранним морозным утром первого января, когда все еще спят - тихо-тихо открываешь дверь и заглядываешь в комнату, где, переливаясь мишурой и дождиком, сверкает новогодняя ёлка. И знаешь, что не может не быть под ней подарков. Знаешь, что суета и свертки, исчезающие под ворохом неинтересных покупок - это оно. Знаешь, и в общем-то не так уж и веришь в Деда Мороза. Но замираешь и ждешь. И пусть это будет не то, о чем ты мечтал, но это - маленькое чудо, и в него так хочется верить, что эту веру ты несешь через всю жизнь, чтобы потом подарить это чудо своим детям.
Там, в тускло отливающем серебром зеркале, твой двойник, так похожий на тебя - да, возможно, ты был бы именно таким в то воспетое Александром Дюма время - твой двойник делает несколько стремительных шагов и почтительно-интимно склоняется у дверцы кареты. Именно так - почтительно-интимно. Каждый жест благородного дворянина был исполнен неотразимой галантности и являл собою комплимент даме, демонстрируя желание, страсть, вожделение - но вместе с тем уважительное восхищение и учтивость. Никто не упрекнул бы его в неуместном панибратстве, но вместе с тем чувства его - твои? - отражались в зеркале... как в зеркале.
И, вероятно, они не оставили равнодушными даму. Наверное, тебе жаль, что не слышно слов, которыми обменялись при встрече таинственные отражения Зазеркалья. Откинутая осторожно занавеска приоткрывает лицо дамы под вуалью - она очаровательна. Легкая улыбка скользит по ее губам, шаловливый взгляд блистает лукавством и задором. Она что-то говорит, ты - там, в зеркале - слушаешь и отвечаешь. Всего несколько быстрых фраз - но они явно много значат для вас обоих.
Дама тревожно оглядывается и торопится уезжать. Но перед тем, как веелть кучеру трогать, она протягивает в окошко кареты белую розу - и вдруг резко отдергивает руку, словно уколовшись. Ты касаешься ее руки - бережно, нежно, и роза падает тебе в ладонь. Белоснежная роза, едва распустившийся бутон, на одном из лепестков которого трепещет и расплывается рубиновая капелька крови.
Кучер взмахивает кнутом, лошади бьют копытами о мостовую, и карета, покачиваясь на булыжниках, скрывается в перекрестье улочек. А ты сжимаешь в руках розу и касаешься губами ее душистых лепестков.
Ты стоишь на мостовой.
Ты стоишь в захламленном магазине.
На мостовой.
В магазине.
Отражение вздрагивает, расплывается, колеблется, и снова в зеркале - "Руский лес".
Девушки удаляющиеся по коридорам зеркал - обманчивое отражение, делающее далекое близким. Старая новая мебель. Книжный шкаф за спиной, на одной из полок которого среди выставочных журналов, покрытых пылью что-то виднеется.