Стылый.Не уйдешь. Ты не уходишь, не бросаешь своих. И чужих не бросаешь. Тебя не заставят ни ложью, ни силой. Не уйдешь - сцепив зубы и зажимая кровоточащую рану. Не поверишь, не дашь себя обмануть снова.
Твоя память. Она высверкивает проблесками в мороке. запах твоей горелой кожи. Ты помнишь. Голос жены - то воркующий, то ворчащий. Ты помнишь, у тебя она не отнимет еще и этого.
Сколько уже отдал ты - остался обугленный закостеневший остов того Славика, что впервые пришел сюда. Отдал всё. Всё, что мог. И даже больше, чем мог. Но нельзя же так! Ведь нельзя, правда?
Говоришь с Ней. Устало, по-человечески. Как с заупрямившейся любимой женщиной. Не хочешь обижать ее, но тверд. Знаешь, что прав, уверен в этом.
Характер - не за это ли она тебя полюбила? Приворожила, опутала своей болезненной страстью.
Ты будешь держаться за своё, пока оно - это своё - ещё будет.
Краски выцветают, блекнут, сбиваются.
В углу стираются стены, и в образовавшейся пустоте дико хохочет обезумевшее очеловеченное драное кресло, несущее воспоминания сидевших на ней задов.
Другой угол оплывает, впуская изломанную гипсовую деву на корявых протезах. Она смотрит с обреченной грустью и нечеловеческой тоской, отбросив на спину длинные темные волосы.
Прекрасная, как эбонитовая статуэтка, женщина, окутанная в белые одеяния, исполняет грациозный танец с отточенными изогнутыми клинками, и гордый юеркут наспростер над ней свои огромный крылья.
Ты смотришь.
Ты смотришь себе в глаза. В уставшие глаза с тяжелыми прожилками усталости.
Что ты видишь?