Воронцов.
Холодная ребристая сталь ожгла руки и отлетела в непроглядную серую мглу, расплескав клочья тумана, снова стянувшиеся в густое марево.
И только сейчас, в этот самый миг - ты понимаешь, что еще секунда - и всё. Выстрелил бы. В неё. В себя. Не со зла, не от страха, не для защиты. Не ради наживы. От безысходности. Ради свободы, что пойманной птицей била крыльями о прутья клетки, истекая кровью. И только сейчас, в этот момент, отчаянно, каким-то инстинктивным рывком воли отшвырнув пистолет, ты чувствуешь её - свободу. Свободу от оружия, что давило на тебя много лет, вселяя лживую уверенность, давая обманчивое чувство защищённости.
Один миг. Тонкая нить. Острие бритвы. Грань. Ты удержался. И ещё. Улыбка Учителя - мелькнула смутно и расплывчато сквозь клубящуюся плотную дымку. Одобряет.
И туман. Он уже не кажется чуждым и холодным. И не столь уж непроглядным.
Римма.
Едкий страз разлился в животе. Ты видела глаза сталкера - они были пусты и безжизненны. Лишь холодная решимость светилась в них чёрным провалом. Из его глаз на тебя несколько секунд смотрела смерть.
Ты доверилась ему. Что ты о нём знаешь? Куда и зачем он тебя привел? Смерть щелкнула металлическим лязгом где-то совсем близко. Дохнула холодом, замораживая все чувства, кроме вползающего струйкой страха.
Алексей смотрел на тебя - в тебя - сквозь тебя - мимо. И видел что-то своё. Если видел что-то. Или это что-то смотрело его глазами - на тебя. Смотрело, взвешивая на своих весах. Оценивая. Отмеряя тебе секунды, дни, месяцы.
Живая трепещущая нить твоей жизни ощутила прикосновение стальных ножниц мойры, готовой перерезать ее через один миг.
Но за этот миг случилось что-то. Сталкер сморгнул - и из глаз его ушла пустота. Он широко размахнулся и забросил подальше какой-то предмет, глухо звякнувший о землю. И тепло тебе улыбнулся. И безжалостная сталь отступила.