Кирилл молча. Жмурился, щурился, но молчал. ПРавая рука намертво стиснула диктофон в кармане. Там должны были быть ключи. Внушительная такая связка. А лицо этого урода олжно превратиться в кровавую кашу. Не просто должно, а должно! Это уже было. Эта картина уже была написана. Много лет назад. Когда мы с Катькой были ещё молодые. После армейки. Я вот так и стоял перед тем наглым пацаном с ирокезом на голове и в высоких ботинках на шнуровке. За ним переминались с ноги на ногу ещё два лба. А в кармане только связка ключей. Рядом Катька. Заплаканная. Не та компания, не то место и не то время.
"Помоги, Кирилл. Я... я... я... помоги"
И я лечу сломя голову за ней в этот ночной клуб... "Таблетка", кажется... Подрукавное курево, бутылки с поддельным виски, "Беломор канал" и размалёванные, текущие, сливающиеся в единую массу лица. Три здоровых пацана с закосом под скинхедов. И Катька. Такая молодая, красивая и очень, очень заплаканная. О да, она была всегда такая особенная, когда плакала или сердилась. Катька... Моя Катька. Екатерина Михайловна Кожина. Бывшая жена. Общий ребёнок. Постоянные скандалы. Алименты. Новый муж. Богатый, зар-раза. А алименты тянет.
А в кармане связка ключей. Больница. Сломанный нос. Выбитый зуб. И мы такие, такие молодые...
А сейчас в кармане только диктофон. Уродлвое лицо клиента. Скалит зубы, падла. Орёт. Там тоже так начиналось. Сначала невежливое недоумение. Потом "проваливай". Потом выбитый глаз громилы и крепкие кулаки дружков. Держись, Кирилл! Это твой клиент. Просто... ну пусть поорёт. ПРогибаться ты не умел. Но тут уж держись. Потому что сейчас так надо.
"Ты, ублюдок, мат-перемат через слово орёшь. По слогам читаешь. Морду не бреешь! Ко за тебя проголосует?".
Нет, это не правда. Это ты бездарность. Ты,Кирилл никому не нужен.
- Я... я... а... - не начинай мямлить. Соберись. Соберись... Верно, соберись! Поп с гитарой в ванне. Паноктикум. Нет, соберись!
- Ваш собирательный образ... - чёрт... что я несу.
- ЗАТКНИСЬ! Не ори... не ри... НЕ ОРИ!!!!