Круглов.
И чех, и немец лежат без движения, покорно позволяют вертеть себя, даже вроде как постанывают оба. На первый взгляд ничего сверхъестественного, кроме нокаута. Дышат, сердце бьётся уверенно.
С девчонкой, на удивление, тоже все в относительном порядке - даже волосы не обгорели. Впрочем, с чего б им гореть - пламени никакого не было. Да и не слышал ты, чтоб на чертовой жаровне горели. Высушивает она, что ли, или паникой давит - тех, кто в центр угодил. У них не спросишь уже. А если краем цепляет - то, считай, повезло, легким испугом отделались. Для кого-то, правда, это не такой уж и легкий испуг, но это дело сугубо личное.
Корка, стянувшая лицо Веры в маску, расплывается, смывается струями дождя. Размазывается потёками грязи, а под грязью... Ничего. То есть, ничего особенного. Обычное девичье лицо, перепачканное. Немного покраснело - на солнце иногда сильнее обгорают. Дыхание выровнялось, пульс бодрый, ритмичный. Губы вот только искусаны слегка, ну да от этого не умирают. Похлопал её по щекам легонечко - ресницы у девушки затрепетали. Она глубоко вздохнула, открыла глаза.
Иностранцы тем временем тоже зашевелились - не так уж сильно ты их и приложил. Вырубил ненадолго, так для их же пользы. Сорвись они тогда в бег - беды не миновать. А так - синяками отделаются.
Линник.
Тьма рассеивается, та благодатная прохладная тьма, что была блаженством после адовой топки. Свет, впрочем, тоже не несет в себе ничего страшного - кошмар позади. Над тобой встревоженное лицо сталкера. Немного кружится голова, и пить хочется. Слегка саднит лицо, будто на пляже перезагорала. И что-то твердое больно упирается под левую лопатку.
Дворак. Эберле.
Мир возвращается с лёгким звоном в ушах, тяжестью в голове, как после хорошего удара, и сушняком, как после хорошего же перепоя. Это для тех, кто знает, что это такое - хороший удар и хороший перепой. Не очень приятно, но не смертельно. Дождь припустил веселее, плещет прохладными струйками в лица.
Вспоминаете происшедшее, как дурной сон.