Всем.
В стопке-крышечке было налито самогону. Хорошего ядреного самогону двойной перегонки на рябине с сахаром и чем-то еще душистым.
Костя внимательно проследил, как его самогоновка пошла в дело, довольно закивал, подтверждая - хорошая вещь:
- Коньяк Сам-Жене! - отрекомендовал он. - Ключница делала!
А потом было знакомство. Костик ухмылялся во весь рот, потирал нос и сиял, как начищенный пятак, пока Стылый его представлял. Глядя на его довольную длинноносую физиономию, можно было подумать, что его разрекламировали, как лучшего передовика производства, стахановца, героя труда, комсомольца, спортсмена и просто красавца.
- Это я, прошу любить и жаловать! - ТакиДа стукнул себя кулаком в хилую грудь и раскланялся. - Работник умственно-физического труда на благо и во имя, шоб вы таки понимали. А еще я вышивать умею, и на машинке тоже, - и, будто не в Зоне дело происходит, а в каком-то любительском студенческом театре, опустил голову вниз, стеснительно заковырял носком ботинка рыхлую щедрую землю. Потом встрепенулся и руку Питеру потянул - знакомиться. - Будем здравствовать, товарищ Линк. А какое вы имеете отношение к товарищу Линкольну? - и тут же переключился на Дану. Ей руку жать не стал, приложился почтительно к ее запястью губами, кепку головы сорвал, подмел ею листья. - Наше вам с кисточкой, миледи. Вы думаете, что Костя трепло? И таки правильно думаете красавица! От чистого своего костиного сердца очен-но рекомендую и вам причаститься , - он булькнул пол-стопочки своей настойки и протянул Дане. - А то чтой-то вы взбледнувши.
И Дана, кажется, слегка растерянная и ошарашенная, послушно взяла из его рук самогоновку, одним глотком выпила, чуть закашлявшись - напиток и впрямь оказался крепким.
- А?! Да?! - восторженно вскричал Костя, забирая обратно свою стопочку. - И шо я вам говорил? У Кости плохого не бывает! Ви можете лечь и икать - ви уже в надежных костиных руках.
Дана, ошемломленная напором, неуверенно взглянула на Стылого. Потом на Костю, который ей усиленно подмигивал и улыбался.
- Правда, могу? - она чувствовала себя явно немного неловко.
- Можете-могёте, ещё даже как могёте, - подтвердил Костя. - Я вас, красавица Дана, по болотам и жаровням таскать не буду, я вас сейчас в песню отведу. А из песни сразу домой, да припеваючи. Соглашайтесь, Дана. Стылому еще тут до ночи обход делать, и я вам таки скажу, не по самым живописным местам, шоб я так жил!
- Как-то неудобно, - Дана опять взглянула на своего гида. - Но я правда бы хотела послушать песню. И, - она смутилась, но все же нашла в себе силы сознаться. - Признаться, я действительно немного устала.
Бледность, еще недавно обливавшая ее нежные щеки меловой тенью, под воздействием целебного напитка сменилась легким румянцем, но темные круги под глазами явственно намекали, что этот прилив бодрости ненадолго.
- Вы извините, Слава, - девушка подошла к сталкеру, коснулась его рукава. - Вы так много сегодня мне показали, и я столько ... даже не узнала. Почувствовала. Это для меня особый день, и всегда останется особым в памяти. Я вам очень, очень благодарна. Но я понимаю, у вас работа. И вам теперь только обузой буду. Правда, ничего, если я пойду?
Костя, само собой, не смолчал:
- Ничего, ничего, все будет в лучшем виде. А хотите, мы заедем в эту ихнюю контору и оставим Стылому весточку - что живы, мол, здоровы, добрались хорошо, вышли деньги, целую, Костя.
И эта весточка, кажется, перевесила чашу сомнений Даны.
- Оставим весточку? - она ухватилась за эту мысль. - Правда, мы, когда доберемся, оставим вам весточку, Слава, чтобы вы не волновались. А хотите, я вам расписку напишу, что сама решила сменить маршрут? Или это не надо?