– Сделаешь всё, amigo? Не подведешь? – процедил Туко с очевидным сомнением, будто все еще размышляя, не отправить ли потеющего как свинья Андреса на консервный завод, но, в конце концов, благосклонно кивнул.
Оба дела, которые требовали немедленного внимания, были настолько просты, что справился бы даже подросток, но перед ним сидел трусливый наркот, а такие люди всегда привносят в “бизнес” совершенно неуместный элемент случайности. Пусть начнет с трупов. Там и шансов облажаться меньше, и урок про пользу соблюдения “правил игры” будет нагляднее.
– Ладно, amigo, ты получишь свой последний шанс. Слушай внимательно, повторять я не стану.
– Первое. Вон там, в подвале гниет парочка bastardos, которые решили, что законы установлены не для них. “Умники” вроде тебя, но не такие удачливые. Расфасуй их в пакеты и отправь в Жардим Грамашо. Только не всем скопом и не из одной точки. Подвал отмой.
– Второе. Старая puta Кармелла слишком засиделась в ночных бабочках и вообще зажилась. Я посоветовал ей остепениться – она не прислушалась. Теперь время слов прошло. Делай что хочешь: избей ее, искалечь, отрежь титьки и нос, возьми в жены или пристрели, но, если я узнаю, что она снова торгует собой на моей земле, я посчитаю, что ты не можешь справиться даже с дряхлой шлюхой, то есть бесполезен.
– Ты все понял, amigo?
Дождавшись утвердительного ответа, Туко допил пиво одним глотком, кинул на стол пару реалов и направился в сторону расположенного ниже по склону похожего на разросшуюся опухоль нагромождения домов, где располагалась его нынешняя квартира.
…
По местным меркам его берлога – роскошное, прекрасно расположенное жилье со всеми удобствами: две комнаты суммарной площадью в целые сорок квадратов, отдельный санузел, кухня, на которой помещается что-то кроме электроплитки и даже окна выходят на море, а не в какой-нибудь зассаный переулок. Красота, да и только. Многие семьи всю жизнь проводят в тщетных мечтах о чем-то подобном. Для большинства же гринго снимаемые Ацтеком апартаменты – чуть больше чем лачуга: обшарпанные тонкие стены, практически нулевая звукоизоляция, крохотные комнатки, соседи – сплошь бандиты и мошенники. Но гринго глупы, это все знают.
Кивнув старому сеньору Августо, который целые дни проводит под навесом около своей квартиры в обнимку с допотопным радиоприемником, Туко поднялся на второй этаж по проржавевшей винтовой лестнице, подозрительно огляделся по сторонам и после короткой, но кровопролитной битвы с архаичным механическим замком скрылся за неприметной пластиковой дверью. В фавелах о таких вещах как вентиляция думают в последнюю очередь, так что “милый дом” встретил его духотой, запахом застоявшегося пива и легкой вонью от недоеденной позавчера кесадильи. В “гостиной”, которая переделана из полноценного дома для целой семьи, царит легкий полумрак, свет из единственного окна падает на неожиданно элегантный, но заваленный пивными банками низкий стол со стеклянной столешницей, старый, прожженный в десятке мест диван и отражается от лезвия прислоненного к дверному косяку пожарного топора. Противоположную от дивана стену занимает гротескно выглядящий в комнате “пять на четыре” огромный плоский телевизор – подарок от контрабандистов, которых Ацтек выручил полгода назад. Засиженный мухами плафон лампы в окружении вяло вращающихся лопастей вентилятора похож на болезненный, прилепившийся к потолку желто-бежевый цветок.
Спугнув доедающего *его* кесадилью соседского кота, Туко прошел на крохотную кухню, взял пива из массивного полупустого холодильника и отправился наверх, в прилепившуюся к крыше его "дворца" спальню. Спальня когда-то тоже была отдельным домом, и в ней, хоть и с трудом, поместились заваленная смятыми влажными простынями двуспальная кровать, шкаф для одежды, тумбочка и двухметровое зеркало в вычурной барочной оправе, выменянное им у какого-то конченого нарколыги после последних беспорядков. Окно тут побольше, и дующий с моря ветер несет запахи соли и йода, а не обычный для “Города Бога” смрад. “Днем, пока солнце поджаривает город на медленном огне, все нормальные люди сидят в тени или дремлют”, – раздраженно подумал Туко, но назначивший встречу гринго, был очень полезным контактом, и его следовало уважить. Тяжело вздохнув, он сделал финальный глоток из стремительно теплеющей банки и открыл тянущийся вдоль стены шкаф-купе.
Внешний вид для людей его профессии была одновременно и рыцарским доспехом, и полосатой тигриной шкурой, и яркой раскраской ядовитой рыбы. В Рио не важно насколько ты опасен, важно, на сколько опасным ты выглядишь, и весь наряд Ацтека от прочных, армированных кроссовок с хищно скошенными носами до покрытой сложным черно-золотым геометрическим узором банданы из шелкостали буквально кричал: я хищник, я опасен, не лезь. Однако то, что подходит для работы в фавелах, в «цивилизованных» местах типа Os Esquilos принесет только проблемы и ненужное внимание полиции. Для встречи с гринго он наденет серо-зеленые ботинки из крокодильей кожи с тускло блестящими черепами на удлиненных мысках, серые, классического кроя брюки, пояс с пряжкой в виде морды какого-то мезоамериканского божка, просторную, расстегнутую на груди снежно-белая рубаху поверх плотной белой же футболки и поддельные, но от этого не менее элегантные швейцарские часы. Остались мелочи: круглые зеркальные солнцезащитные очки на нос, массивный смарт-дисплей на шею (двадцать первый век все же), тяжелый надежный кольт в подмышечную кабуру, а всякая мелочь вроде телефона, запасных обойм и глушителя в сумку из-под камеры, которыми обычно обвешаны туристы.
Закончив приготовления, Туко сверился с часами и набрал номер знакомого хозяина автосервиса.
- Ola, Мигель. Как здоровье, как дети? Мы же выручаем друг друга, sim? Мне нужна чистая тачка и водила до парка Тижуки. Поможешь мне, bro?
…
Когда звук клаксона возвестил о прибытии человека Мигеля, Ацтек спустился к стоящей перед домом машине, поздоровался с водителем за руку, сел на переднее сиденье и коротко кивнул, показывая, что готов. Болтать по дороге не хотелось, и, как только они тронулись, Туко заткнул уши черными таблетками наушников из которых лилось что-то винтажное. Кажется, Molotov.