Едва Отец-Камень прикоснулся к ледяной корке, покрывающей таинственный источник света, как лед начал таять. Таял он неестественно быстро, словно огонек внутри спешил избавиться от сковывавшего его покрова. Несколько вздохов, несколько ударов сердца - и вот живая искра, сокрытая в недрах под Баррагаром, оказалась на свободе. По каверне прошла легкая волна, словно среди зимы вдруг дохнуло весной.
Чуть дрожа, словно в нерешительности, чуть убавивший свою яркость огонек облетел вокруг застывшего с Отцом-Камнем в руке Тордека, слегка задев обветренную щеку дварфа. Тордек ощутил нежное касание, будто в детстве от руки почти забытой уже матери, прилив тепла и уверенности в том, что с миром вокруг все будет в порядке, потому что отец позаботится об этом, а когда он, Тордек, вырастет, то сам возьмет на себя отцовские хлопоты, чтобы никогда и ничто не угрожало мирозданию.
Еще раз сделав петлю вокруг головы дварфа, светлячок тихонько опустился на руку, держающую Отец-Камень, после чего исчез, слившись с подарком Зосимы.
Присутствовавшие при этом странном, но красивом событии Октарион, Чудесник и Саломон с удивлением ощутили, что в пещере заметно потеплело. Жуткий мороз больше не терзал уши и пальцы путешественников по планам, забираясь под одежду и жаля сотней мелких игл. С потолка и стен закапала вода. Ледяная Жила таяла.