Боль черным вороном сидела на затылке Зиткалы-Ша. Ссутулившаяся, нахохлившаяся птица нет-нет, да клевала женщину. Тогда индианка зажмуривалась и едва заметно покачивалась в седле. Бледнолицые не должны видеть страданий дочери прерий. Можно только белой скво с волосами цвета необузданного пламени. Она знает. Её сердце не бьется в такт черным сердцам других белых собак. Тот, кто спас жизнь дочери прерий, Роса под дождем, называет огневолосую женщину другом. Это много значит для Красной Птицы.
Две бледнолицые женщины в одеяниях поклонниц мертвого бога рассказывали небылицы. Зиткала-Ша слушала их, понимая каждое слово. Красная Птица знает язык бледнолицых и умеет писать их слова. Она не верила, что воины, вышедшие на тропу войны, украсившие свои тела и лица священными символами, как трусы польстились на бабьи тряпки и пригоршню монет. Это скорее было похоже на овец, влезших в волчьи шкуры. На бледнолицых, которые хотели, чтобы их приняли за краснокожих.
Черный ворон-боль жестоко бьет тяжелым клювом в затылок. Роса под Дождем говорит, чтобы другая белая женщина опоила травами недостойных называться детьми прерий. Зиткала-Ша молчит. Это дела бледнолицых. Им решать. А Красная Птица пойдет вслед за Росой под Дождем.