«- Побирушка»
Звучало в ушах у индейца.
«- Попрошайка»
Отдавалось гулким эхом в сердце.
«- Выродок»
Шаман говорил другие слова, но почему-то слышались эти. Шатер был усеян воображаемыми трупами и почти везде был Роса. Секунду помедлив, он стер изображения шамана с рисунков. Остальное трогать не стал. Духи. Такие духи.
«- Я еще ничего не сделал для тебя. Или для этой женщины.»
Будто бы для подарка нужно что-то сделать. Будто бы индеец не может принести дар шаману. Будто бы не в правилах племени помогать и оберегать мудрейшего. Будто бы ему не приносят лучший кусок после удачной охоты и единственный в голодные годы.
Приносят. Свои. Соплеменники. Родная кровь. Индейцы. Это их традиции. Это их жизнь. Шаман – это же не торговец. Это не меняла во время ярмарки. Не торговец «вы мне меха, а я вам звенящие шарики». Это же. Это же. Шаман.
Ели сдерживая слезы Роса оседлал коня. Это просто подарок. И не имеет значения, что Михир с ним сделает. Он может сжечь фигурки с животными. Он может закопать шахматы глубоко в землю далеко в лесу. Он может сделать с ними всё что угодно, но Роса под Дождем принес Подарок шаману. Дар. Знак уважения к мудрости. И это не его вина, если Лисий Глаз счёл своего гостя прихлебателем бледнолицых. Это не его вина, что шаман отнеся к нему, как к коммивояжеру. Роса под Дождем сделал подарок Шаману. Точка.
Конь медленно нес седока обратно. Глубокий вдох-выдох. Вдох-выдох. И это пройдет. Почему-то в глубине души, Роса считал себя частью племени. Одним из своих. Пусть он живет под крышей салуна. Пусть он помогает бледнолицым. Но почему-то казалось, что он индеец. А вон оно как обернулось.
Ничего.
И это пройдет.
За его спиной оставалась одна из самых прекрасных женщин, которых он видел, но, к сожалению, это не его история.