- Вез пьянчужку к дому, так он странный такой. Попросил у реки его высадить, мол не хочет, что бы родные видели, что его какой-то индеец везет. Чувствую, что не долго он в наших местах протянет с таким характером.
С этой тирадой, Роса под Дождем переступил через порог салуна. Утреннего гостя уже не было, краем глаза Роса заметил каких-то посетителей в углу, но они увлеченно говорили о чём-то своём и он явно не требовался.
Индеец прошел в свою каморку при салуне, которую все гордо именовали - комната, но для того, кто видел бескрайние пустоши - любой дворец представлялся крошечным убогим закутком. Он лег на кровать, которая скрипнула под его не таким уж тяжелым телом и индеец слегка замер, что бы убедиться, что этот древний набор деревях сейчас не рухнет со страшным грохотом на пол увлекая его за собой. Он лег и закрыл глаза. Перед ним была прерия. Бескрайняя. Великая. Он видел стадо бизонов несущихся от горизонта. Они бежали все на него. Все словно хотели его смести. Затоптать. Раздавить. Втоптать в грязь. Но он стоял не двигаясь. Это были Его бизоны. В каком-то роде это было Его стадо. Пыль поднятая тысячей ног создает вокруг него что-то вроде защитного кокона. Два метра ясной видимости, а потом пылевая стена. И хотя быль "где-то там", но забиваются легкие, почти невозможно дышать, слезятся глаза, странный привкус во рту. А стадо всё бежит и бежит. Вот первый прорывает кокон своим грузным, но вместе с тем и грациозным телом. Бизон не сбавляя хода впивается глазами в лицо Росы. Два-три мощных толчка и. И он входит в Росу. Он вливается в него. Стекает, словно первая капля дождя падающая на лист утром. А за ним сотни-тысячи бизонов-капель врываются, вминаются, втекают в него. И уже не понятно где Роса, а где Дождь.