Факела, факела
В нашу честь.
На крыле ангела
Вспыхнула жесть.
Ему пытались противоречить. Часто пытались. Но крики мирных жителей редко задивали капитана Фредериксона. Он научился быть жестким. Равнодушным. Он иногда пугал собственную жену холодными и пустыми глазами. Он был воином. Убийцей. Инструментом. Хотя, почему это "был"? И сейчас остался. Просто не захотел подниматься выше. Выбрал себе нового хозяина.
Голоса вторили,
Ветер пел.
Долго ли, коротко ли,
Бес дробил передел.
Сейчас не было даже пса. Так, горстка каких-то атомов, которые почему-то еще могли дмать. Или не могли. Разум - такая хрупкая вещь. Кто он? Воющий на луну пес, насмешливо скалящийся вслед охотникам и добыче. Как он выбирал себе хозяина? Может ли пес сам выбирать себе хозяина? И пес ли он тогда?
Новая правда
Новой метлы
Теплом, лаской
Пронимала до слез.
Хозяева менялись часто. Да, собственно, каждый, кто выше рангом, особенно какая-нибудь штатская штафирка, мнила себя хозяином. Тихо презирала, цедила через губу слова. И боялась. Боялась пустого взглядя и ироничной улыбки. Боялась даже маски бравого вояки, поскольку чуяла - за ней хищник. Равнодушный к своей добыче. Механизм. Киборг.
Наливала, подносила,
Целовала, подкосила,
Мягко постель стелила,
Да мне не спалось.
Дурацкая была операция. И почему вспомнилась? Наверное, из-за дурацкости. Они должны были сидеть и ничего не делать, пока шли переговоры. Сидеть, вращать глазами, бряцать оружием - в общем, вершить политику на своем уровне. Противно было. Он тогда долго разговаривал с каким-то мальчишкой. Мальчишка был немой, да и Дэниел не разжимал губ. Но это был очень насыщенный разговор. Потом мальчик ушел, исчез. Кажется, он хотел стать великим воином. Но не стал. А Дэниел пытался также говорить со своими детьми. Они не понимали.
И толпу понесло
Под откос,
Да на самое дно,
На верховный поднос,
Ветер головы сыпал,
Как серебро.
А потом им был велено всех уничтожить. И капитан Фредериксон уничтожил. В том числе и взбунтовавшуюся часть своего отряда. Ему было все равно. Мальчик уже ушел. Остальные не имели значения. Кстати, тогда его посетил кошмар, что мальчика тоже убили. Единственный кошмар за всю жизнь. Самый настоящий, с холодным потом и криками сквозь сон. А потом еще с успокоительным и ну очень уж ласковым взором врача.
И гуляла метла
По телам, по телам.
Ух, потеха была
Факелам.
Снова тот кошмар. Эти ощущения. Ужаса. Кажется, он понимал, что должен был чувствовать Понтий Пилат. Тот тоже был воином и цепным псом. Только вот где Мессия? И нужен ли он? Возможно, то, что Дэниел тогда едва не оказался на распутье, его спасло. Спасло психику. Или нет? Он все равно сошел с ума. Теперь вот, на такой же сумасшедшей планете в должности шамана.
Кривая улыбка. Кошмар. Нет. Мальчик, даже если он не выжил там и тогда, имел значение лишь для него. Тогда он жив.