Хаода был на вершине разрушенного дома и видел все прекрасно. Видел как компания мертвецов приближалась к городку. Это было похоже на небольшую лавину, безжалостную и опровергающую всякие надежды.
Люди не были спокойны, прятались в сараях и погребах. Почему же? Почему не бежать со всех ног, сверкая пятками, по дальше от погибели и надвигающейся угрозы? Чего ждать в погребе, чтоб какой то упырь ворвался и растерзал всех вместе? Ответ был очевиден - группа Фрэдриксона, герои спасители, потомки древних... Найра решила преподать очередной урок "героям". Когда человек делает ошибки и страдает сам от них, его называют просто глупым, ну или ограничиваются выражением "сам виноват"... Но когда из за тебя гибнут другие - это совсем другое дело. Противное чувство детской обиды, что не можешь все изменить с непоколебимым чувством безысходности культивирует противную смесь. Она, как патока, оседает в горле и давит.
А люди продолжали прятаться - удары оземь становились чаще - "оно" приближалось. Бурунгрим выглядывал из таверны, закрывая нос платком, еле сдерживая рвотные позывы.
- Это... Я не знаю! Что то очень большое, такого никогда раньше не было! - глаза округлились от страха, руки судорожно вцепились в тряпку.
Фрида - психопатка со стажем - очередной раз подтвердила статус. А может и правильно - по ближе к земле, чтоб просто сверху земелькой засыпать...
Грохот шагов, а это были шаги, приблизился. Чудище показалось. Это было удивительное и завораживающее зрелище...
Огромная, человекоподобная фигура. Массивная голова, лишенная глаз и носа - только огромный, прожорливый рот, утыканный кривыми обломками зубов. Широкая грудь, плечи и живот, покатый. Колоны-ноги упирались в землю, оставляя вмятины. Это гигант, колосс... Полных пятьдесят метров. Он заслонил солнце. Голиаф.
Но самым удивительным было то, из чего он был сделан. Люди. Руки, ноги, головы... Такое впечатление, что трупы людей невиданной силой стянуты и держатся, словно металлические фигурки вокруг магнита... Но и это было не все. Можно было разглядеть, что консистенция была непропорциональной. Ноги колосса были полностью костяные. Людские кости прессовались до такой степени, что теперь напоминали гранит, ровная, гладкая костяная поверхность. Ближе к коленям, костяная плоть гиганта становилась более рыхлой, попадались кусочки гниющей плоти. Грудь и плечи же составляли полуистлевшие трупы, то тут то там виднелись руки-ноги, торчащие из плоти "Голиафа". Самая же мерзкая часть - голова. Вязкая, пульсирующая кроваво-плотская масса, истекающая "соками" перегнивающей плоти. Пасть жевала. Слышались истошные крики. Кто то, внутри некроколосса еще жил. Вернее доживал. Еще один "чавк" и крики превратились в бессвязное мычание и стоны. Новая порция трупных выделений выступила на поверхности тела гиганта и стекала на землю. Смрад выворачивал кишки и резал глаза.
Монстр напоминал фабрику. Сверху подавалось сырье - люди - которое измельчалось - пережёвывалось, затем шел процесс перегнивания, чтобы убрать слабую, мягкую, податливую плоть и оставить лишь крепкие кости. Далее кости опускались на нижние ярусы - торс и ноги - где сжимались и прессовались, образую неимоверно прочный материал.
Некроколосс еще раз сдвинул свои массивные челюсти. Стоны прекратились. Снова полилась красно-бурая жижа.
Но "Голиаф" был не один. Рядом, словно отряд младших научных сотрудников, семенили около пятнадцати мертвецов. То, что они уже мертвы сомнений не было. Перекошенные, смертными судорогами, серые лица. У кого не было глаз, у кого руки-ноги. Но они шли, гонимые железной волей хозяина.
Рядом, оцепляя группу мертвецов, как волки стадо баранов, бежали гончие. Мертвые. Поджарые, со снятой кожей, отсвечивая на солнце мясом. Дикий оскал клыков и серая пена пачкает морду. Только глаза тускло мерцают желтым цветом.
Ну и, собственно, "виновник торжества". Восседает на коне. Черная мантия трепыхается на ветру. Рука, в кожаной перчатке, крепко держит поводья. Взгляд мутных глаз цепко следит за обстановкой. Четки профиль, орлиный нос и высокий лоб. Узкие губы поджаты, образуют еле видную черточку вместо губ. Осанка, взгляд... Это не рядовой колдун. Уверенность в этом крепнет, когда Брунгрим начинает шептать молитву. Люди плачут. Они плачут! Мужики, женщины... Шепот гуляет по толпе.
"Это он..." - бородатый мужик с трясущимися губами упал на спину и закрыл голову руками.
"И не устрашимся мы, да увидим лица отцов наших..." - паренек, с бельмом на глазу.
"Прости меня Шэйла, за все прости..." - разбойник приник губами ко лбу жены и крепко сжал в объятиях.
"Когда солнце зайдет и будем идти во мраке, то услышим голос наших матерей..." - суровый детина с абордажной саблей подхватил молитву паренька.
"Я не хочу! Я НЕ ХОЧУ!!" - забился в истерике моложавого вида барышня...
"И не станем мы служить Тому, кто служит Псу..." голос паренька стал тверже, окреп
"И не забудем мы лица наших отцов и голоса матерей наших!"
Обстановка давила бешеными тисками. Плачь и мольба людей. Некрогигант, меланхолично разглядывающий поселок как пункт "заправки"... И некромант. Тишина.
Первая встрепенулась Фрида. В тишине взвыли моторы бронекостюма - с неимоверной скоростью она вскочила с земли открыла огонь. Пули разорвали воздух, но... Ничего не произошло. То ли не долетели, то ли не попали... Некромант криво усмехнулся.