Девятнадцатое сентября, 1867 год, Ним.
Около четырех часов дня. Клуб Риверсайд.
Молодой лакей услужливо открыл перед Джорджем дверь и с вышколенным поклоном принял его шляпу, плащ, зонт и перчатки. В зонте казалось бы не было никакой необходимости - день девятнадцатого сентября, как и предыдущие три дня, выдался совершенно ясным, и если бы не некоторая прохлада, да красные листья, рассыпанные по деревьям Нима утренними туманами, легко бы сошел за летний. Но недавно прочитанная в "Обзоре Популярной Науки"(*) статья об особенностях облаков, уже второй день сподвигала Джорджа на длительную прогулку по окрестностям и наблюдения, коими ныне был испрещен его блокнот. Что ж, если изложенные Эмилиеном Рэно предположения окажутся верными и особой формы cumulus действительно образовывали отдельный конвекционный тип, предвещающий резкие изменения погоды, зонт окажется совершенно нелишним после заката...
Но право же, полно об облаках.
Тем более, что вот уже идет навстречу Люциус Сэнфорд, распорядитель клуба. На плечах этого немолодого, с безукоризненной выправкой человека лежало не только управление многочисленным штатом слуг обширного особняка, что легко мог сойти за дворянское поместье, но и личная встреча каждого из пятидесяти двух членов клуба, и забота об их, часто экзотических, удобствах. Несмотря на относительно молодой возраст большинства риверсайдовцев, Сэнфорд поддерживал надлежащий порядок и пользовался настолько всеобщим доверием, насколько им вообще может пользоваться слуга.
Черная фигура Сэнфорда в ярко освещенном новейшими газовыми лампами холле клуба, казалась выше чем была на самом деле - возможно виной тому были высокие мраморные колонны белого мрамора, с искусно вырезанными на них виноградными лозами - золоченные грозья скрывали в себе лампионы и словно бы светились изнутри, оттеняя янтарными бликами и роскошный зеленый палас на полу, и бархатные портьеры, в которых, словно крылья стрекоз скрывались строгие шелковые складки драпировок; полированные панели темного дуба, с вырезанными на них сценами охот, лишь подчеркивали ощущения причудливого парка. Вверх, к библиотекам, малой бильярдной, галерее и гостевым комнатам, полумесяцем уходили лестницы, и падающий наискосок слева, из обеденного зала, луч света казался незаметным в этом преломлении оттенков и линий. Любопытный оптический эффект, если дело действительно обстояло так...
В воздухе витал слабый, но неотъемлимый от этих стен аромат табака, и справа, где находилась большая бильярдная, слышался слабый звук голосов - несмотря на будний день и достаточно ранее время, Джордж был явно не первым прибывшим.
- Добро пожаловать в Риверсайд-клаб, сэр Бонэм. - Почтительно приветствовал тем временем молодого баронета Сэнфорд. - Смею доложить, что на ваше имя поступила корреспонденция, в том числе и личная. Прикажите подать ее к обеду или же в иное время?
Хотя в традиционном обществе читать во время еды считалось легким моветоном (исключением, правда, все чаще становились утренние газеты), многие риверсайдовцы считали эту деталь устаревшей, и слуги давно привыкли к тому, что тот или иной молодой лорд требовал к стейку еще и нож для конвертов.