Всё, дорогой! Жребий брошен. Друг Тео, верный Тео погиб, бросившись спасать твою любовь, твоё будущее и будущее всей Италии. Быть может, в учебниках не напишут имён Жако Перно, Тео Ангелетти и Марселло Гальярдо, но всех нас назовут Народным Фронтом, борцами за свободу и будущее, настоящими патриотами, не склонившимися перед нацистской Германией и отринувшими неверный путь Муссолини. Наши имена забудутся в истории, но память о нас будет жить вечно. Огромный памятник посреди Венеции, стелла в Милане и арка в Турине будут напоминать людям о том, что мы были и мы боролись!
- Vae victus, - прохрипел Марселло и даже зажал себе рот в удивлении. Эти слова, они словно отзвук далёкого прошлого. Они уже звучали. Когда-то давным давно. Да-да, верно, во сне. Раб на галере смирился со своей судьбой, но не опустил головы. Горе побеждённым. За свободу! Друг Тео, брат Тео! Твоя смерть не будет напрасной! Первого ребёнка, конечно же сына, я назову в твою честь. Ты меня не послушал, ты полез на рожон и твоя смерть болью ойкнула в моём сердце, но я рад тому, что у меня такие смелые друзья! Пока такие как вы, Тео и Жако, записываются в ополчение наше дело будет жить!
Отделившись от дома, Марселло совершил длиннющую перебежку через всю площадь и ещё на ходу заприметив чуть приоткрытую дверь заднего хода (наверное, кто-то выходил курить и забыл прикрыть), юркнул в неё, затем повернул за угол и бросился по длинному коридору вперёд до лестниц. Стрельба у фасада должна отвлечь внимание, пока... пока... "Эрнеста, любовь моя, я иду к тебе! Иду! Иду! Иду" - мысленно повторял он.