Несколько сырых, одетых сплошь в серый камень переходов, неожиданных резких поворотов, парочка щербатых лестниц и всё это тщательно сдобренное грубым воинским юмором, который едва ли можно было вытерпеть человеку его положения (если бы у этого человека был выбор), и Арман едва ли не врезался в неожиданно выросшую на его пути дверь, крошечную, по сравнению с остальными, встреченными по пути, но сделанную, как оказалось, с весьма хитрым замыслом - мужчине пришлось согнуться и невольно поклониться поднявшейся ему навстречу девушке.
Казалось, обитательница комнатки, единственным украшением которой помимо массивного дубового стола и трех не менее "изящных" стульев, было состоящее из многочисленных цветных пластинок стекла окно, пряталась в этой укромной "норке" специально, дабы никто посторонний не посмел увидеть ее красоту.
Платье из тонкой бурой шерсти позволяло видеть в ней создание стройное и гибкое, не изнуренное многочисленными родами и не потерявшее былой легкости вследствие тяжелой каждодневной работы. Рукава белоснежного исподнего обрамляли изящные маленькие кисти, не нуждавшиеся в украшениях и не имевшие их. Лицо было насмешливо, но добродушно. Карие глаза смотрели смело, открыто, с хитрецой. Чересчур бледная кожа контрастировала с тонкими, казавшимися алыми на ее фоне, губами - девушка не улыбалась, но уголки губ едва заметно дернулись, когда Арман разогнулся, миновав дверной проем.
- Развяжи, Джаретт,- обратилась она к высокому.
Тот недоуменно наморщил лоб, но ничего не сказал и нарочито грубо дернул веревку, развязывая. Потом толкнул Армана к стулу, закрыл дверь и прислонился к ней спиной, сверля пленника настороженным неприятным взглядом.
- Благодарю, Джаретт, а теперь оставь нас. Я уверена в благородстве сего мужа, - девушка сделала ударение на слове "уверена" и повернулась к Арману. Казалось, Джаретт сейчас вонзит нож в ее спину - с такой бессильной злобой поглядел он на свою госпожу, прежде чем выйти, громко хлопнув дверью.
- Присаживайся, - она помедлила, не зная, как обратиться к пленнику, которого по сути должна была ненавидеть, - мой супруг отбыл сегодня утром и теперь твоей судьбой распоряжаюсь я. Мое имя Аделфа. Твоя казнь откладывается на неопределенный срок - без моего супруга мы не можем устраивать здесь праздник, - недвусмысленный намек на более чем обреченное положение Армана.