Брат Марк, сидя на грубо сколоченном, потемневшем от времени табурете, наблюдал, как сосредоточенно разворачивает конверт настоятель, как щурится близоруко, вглядываясь в мелкий убористый почерк Эмилии, как едва заметно морщится, читая первое послание, и как
недоуменно округляются его обычно настороженные глаза при просмотре второго листка.
Затем он в глубокой задумчивости медленно, аккуратно, чересчур щепетильно сложил оба письма в конверт, положил рядом, потом, спохватившись, протянул их брату Марку, все еще молча, будто подбирая слова.
Наконец настоятель устремил на монаха пытливый взгляд строгих глаз, из уголков которых начинались длинные лучи морщин и осторожно спросил:
- Брат Марк, Вас не смущает, что письма, имеющие столь отличное друг от друга содержание, датированы одним числом? Я вынужден спрашивать, поскольку заботиться о братии - мой долг. И если что-то вдруг представляет угрозу для жизни каждого из них, - настоятель избегал говорить "вас", боясь тем самым указать на прямую, на его взгляд, опасность для одного из монахов его обители, - я должен знать, чтобы иметь возможность вовремя ее предотвратить.