«Тогда нес ты свой прах на гору; неужели теперь хочешь ты нести свой огонь в долины? Неужели не боишься ты кары поджигателю?»
- Фридрих Ницше
Из-за горизонта медленно, словно нехотя, поднимался диск Солнца. Сначала небольшой краешек, затем половина, а затем уже и весь он показался из-за края неба, даруя тепло всему, до чего дотянутся его лучи, пока еще ласковые, но готовые превратиться в испепеляющую жару к полудню. Легкий утренний ветерок прошелся по улице, заглядывая в выбитые окна, шурша песком в сумерках домов и заставляя Мари поежиться. Жизнь в Пустошах научила его вставать рано и всегда держать ухо востро. Несмотря на то, что сейчас он находился в сравнительной безопасности, он продолжал чутко следить за всем, что происходило вокруг. Ворона слез с крыши полуразрушенной двухэтажной гостиницы, в которой они сейчас остановились. Новый Париж... Когда-то величественный город, сейчас представлял собой целое поле руин. На запад, пока хватает обзора, простираются здания – обрушенные, без окон, они так и остались стоять, молча напоминая людям о великом преступлении, совершенном, без малого, полвека назад. Интересно, как это все выглядело до Происшествия?
Мари на секунду представил себе эту улицу совсем по-другому. Вместо серого песка, покрывавшего дорогу, красовалась старинная брусчатка. Здания помолодели, отрастив недостающие части, съеденные безжалостным временем. Выросли деревья, которые Мари видел когда-то на страницах одной старинной книги, которая была у отца. На улице были люди, много людей. Они все спешили по своим делам. Проносились дилижансы, торопливо цокали копыта по камню. Город жил…
Юноша вздохнул, и спрятал старую, поблекшую фотокарточку. Пора было будить нанимателей. Он тихо, почти неслышно прошел в комнату Райнхарда и Амато. Оба – и немец, и итальянец - мирно сопели в своих кроватях. Сразу видно, что беглецы – недавно в Пустошах. Мари же привык спать чутко, как кошка. Рядом чуть слышно шипел паровой костюм, который, видимо, очищался. Проклятый мажор.
На секунду рука юноши потянулась к Маузеру на поясе. «Сраные колбасники. Если бы не они!» - мысли Карно на секунду затмила ярость. Однако она прошла так же быстро, как и появилась. Он такой же беглец, как и все. Сейчас он наденет маску и растворится среди других, таких же, как и он – людей со сломанной судьбой. Мари еще раз вздохнул и принялся будить спящих.
Через полчаса вся компания собралась внизу. Аристократ и ученый были последними, кто спустился – остальные уже вовсю уплетали завтрак. Сонный хозяин гостиницы лениво протирал стойку.
Тишину внезапно нарушил стук копыт, а затем хлопанье двери и топот множества ног. В зал вошло четыре человека – все в респираторах, и пыльных плащах. Резкий запах конского пота позволял безошибочно сказать, что эти люди только-только вернулись из дальней дороги. Мужчина, который вошел первым, стянул с себя маску. Темноволосый, на лице несколько шрамов, на вид лет тридцать. Смуглая кожа говорила о том, что это человек с юга, скорее всего итальянец. Он резко подошел к стойке и бросил на нее несколько капсул, которые громко звякнули, ударившись об дубовую стойку.
- Вилли, черт тебя дери! Виски нам! Сегодня гуляем на всю!
- Никак, хороший улов, а Дикий? – бармен незаметно сгреб рукой капсулы и принялся разливать янтарный напиток по рюмкам.
-Куда там! Еле-еле на донышке сумок наскребли, - у бывалых пустынников был обычай – всегда говорить противоположное о добыче.
- Да ну?!
- Вилли, я тебе хоть раз трындел? Нет. Так что слушай - к востоку отсюда, милях в сорока, между двумя холмами – шикарная поляна, а народу – ни души. Ну, думаю, сейчас озолотимся, ан нет – на такое поле тварей сбежалось – хоть жопой жуй. Еле отбились, да вот и прискакали ни с чем. Эх, давай еще по одной. Завтра отправимся на завод к Фергюсону, там и сплавим.
- К этому дряхлому жлобу? Да ты никак совсем от Пыли умом тронулся!
- Молчи, старый, у меня с ним связи. Он неплохо платит, особенно в последнее время. Что-то там намечается у них, Пыль сгребают, кто какую привезет.
- Доездишься ты, когда-нибудь, Дикий, со своими сделками. Не умеешь ты язык за зубами держать.
- Все что в Пустошах есть - ничье. Оно общее! Капишь? И скрывать незачем - там полянища такая, что на всех хватит, лишь бы сумели от уродов отбиться. А ездить уж всяко лучше, чем тут сидеть, мхом зарастать, а Вилли?
За спиной у итальянца раздался гогот его соратников. Он развернулся лицом к залу и посмотрел на сидящую за столом компанию.
- А вы чего сидите, хайлом торгуете? Новенькие, небось, в Новом Париже? - он осклабился, оперся руками на стойку и опрокинул еще одну рюмку виски.