— Вижу, вижу, вижу, — степенно проговорил Худр'Вра спешащему ему на встречу паучьему колдуну, останавливая готовый уже было вырваться поток приветственных речей у последнего. — Все вижу, моей старательный и верный слуга, твои труды не будут забыты, ничто просто так не пройдет, ничего еще не закончено, все будут отмщены! Хм...
Властелина Тьмы сопровождала совсем небольшая свита — и внушительная стая змеедемонов, без которых Худр'Вра не ступал и шагу за прошедшие несколько месяцов. Из рода человеческого Властелин Тьмы хотел видеть подле себя только трех человек: Ракеллу, на которой в этот день было подозрительно много одежды — Властелин Тьмы требовал, чтобы красота ее тела предназначалась только для него и ни для кого больше; мрачный зверочеловек с охотничьей походкой; герцог Тессарил Ясный, волшебник Ховернесса.
Вид у последнего был неважный.
Худр'Вра не дал своему хаклятому недругу счастья быстрой смерти — напоминанием о тех нескольких мгновениях забвения оставался только лишь уродливый шрам на шее. Остальные части тела были на месте — прошедшие месяцы для Тессарила были неприятными, но больше страдала его душа, чем плоть. Властелин Тьмы хотел, чтобы его игрушка была в форме к моменту, когда он сможет опробовать на ней все те ужасы, что должен был приготовить Утер.
Надо сказать, что самому Худр'Вра монументальное сооружение пришлось по душе. Конечно, рядом с ним он чувствовал себя неуютно — феноменальная работа, проведенная колдуном в исключительно сжатые сроки, поражала воображение. Даже он сам, человек, перед которым преклонялся ныне весь Ирт, казался себе маленьким и ничтожным на фоне этой обители греха. Но это и было хорошо — давало полное представление о том ужасе, которым должны были быть охвачены его враги. А пот, выступивший на лбу от безумных воплей, успешно скрывался черным рогатым шлемом.
— Ну что ж, Кривой, показывай, чего ты тут наворотил...
Этаж за этажом Худр'Вра, его свита, Утер и двое змеедемонов — Сс-со и Йс-со — осматривали сумасшедшие аттракционы боли. Королеву Ведьм подобное представление могло тронуть, но обмануть — вряд ли; очевидна была скрытая подоплека, заключающаяся в предостережении ей.
«Смотри, Ракелла Рашино-Зеа, смотри, — говорили хитрые масляные глазки сумасшедшего князька, сменившего теперь свою шипастую черную броню на легкую кольчугу радужного чармопровода с красно-желтой туникой поверх нее. — Вот, что ожидает своевольных и непокорных, вот куда попадают те, кто считают себя умнее меня. Да и вообще все. Да, в конце-концов, сюда попадут все. Такова природа моего безумного правления.»
Периодически он оглядывался, одаривая свою фаворитку кривоватой улыбкой, показывая при этом свои неровные зубы. Исподволь он глядел и на обессиленного Тессарила, давным-давно лишенного всякого Чарма, даже той крупицы, которая позволила бы ему покончить с собой и тем уйти от нынешнего бессмысленного существования.
Худр'Вра не слишком впечатлился тем арсеналом, что подарило миру торжество Механики. Наверняка необошлось бы без выговора — а того и гляди, и без наказания, — если бы вовремя не вмешался молчавший до этого зверочеловек, вовремя задавший несколько дельных вопросов и вставивший пару замечаний о пыточном комплексе. Властелин Тьмы покивал головой, и Утер поспешил обратить его внимание на новую забаву, живые ульи гадючьих ос.
Последние привели Властелина в восторг — он даже заапплодировал и с невыразимым удовольствием облизнулся, явно припоминая нечто хорошее. Но не гадючьим осам суждено было стать заключительным этапом на жизненном пути герцога Тессарила.
— Дальше, дальше, колдун, — нетерпеливо махнул рукой Худр'Вра. — Покажи мне то, что ты придумал. Наш друг герцог уже изнывает от нетерпения узнать, что же ты для него приготовил. Я же вижу, как у тебя блестят глаза.
Снаружи крикам угнетаемого человечества вторили дикие вопли змеедемонов. Твари, терроризирующие Ирт, присоединяли свои скрипучие голоса к симфонии ужаса, окутавшей долину.
— Ваши покои, владыка, — Утер почтительно отворил дверь на самом высшем этаже пирамиды, куда они попали по длинной закрученной лестнице, ведущей в обход нескольких этажей.
Интерьер поражал воображение. В этих покоях было собрано все самое лучшее и самое дорогое, что когда-либо было создано под Извечной Звездой. Даже цветочные горшки несли в себе такой заряд Чарма, что хватило бы целой семье безбедно существовать год, если бы у Чарма не было зловредного свойства выдыхаться. Но в этом помещении, похоже, такого не случалось.
Одна из стен представляла собой гигантское окно, открывавшее вид на Долину Страданий. Противоположная ей стена попросту отсутствовала — вместо нее была черная завеса, чем-то похожая на ночное, усыпанное звездами небо, с тем лишь отличием, что здесь его то и дело огненный всполохи окрашивали в красный цвет. Крики здесь были особенно громкими, а в полу зияла огромная яма, открывавшаяся на те этажи, что они пропустили. Очевидно, эта адская клоака представляла собой единый комплекс, созданный для одного единственного человека — герцога. Худр'Вра выжидательно посмотрел на Утера, и колдун кивнул, величественного и торжественного:
— Поезд Боли! — объявил он, и голос его задрожал. — Многоэтажная конструкция охвачена едиными рельсами, замкнутыми в кольцо. На каждом этаже поезд делает остановку, чтобы жерт... чтобы виновный принял положенное ему наказание, но перед этим поезд поднимается сюда, он проходит так близко, что можно будет увидеть гримасу боли на лице тех, кто внутри.
Худр'Вра явно был заинтригован. Сопровождавший его человек, издав неприятный всхлип, выдающий в нем шакала, спросил:
— В чем суть наказания?
— Боль, — просто ответил он, и немного помедлил, прежде чем продолжить. — И страх. Ужасы Бездны и самой человеческой души, с которыми истязуемому придется встретится, пройти их все — к нашему вящему удовольствию. Располагайтесь, владыка. Госпожа Ракелла.
Властелин Тьмы воссел на шелковых подушках, королеве ведьм досталось место по левую руку от него, Утер сел справа. Змеедемоны встали у дверей, а зверочеловек застыл рядом с герцогом на краю ямы.
— Не тяните, — проворчал Худр'Вра. Повинуясь его слову, шакал толкнул Тессарила в яму, и сознание герцога поглотила темнота.
Пришел в себя он уже внизу. Тело болело необычайно — вероятно, этим архитектор комплекса хотел отобразить ту боль, которую пережил сам Худр'Вра, когда его скинули в Залив. Тело болело необычайно, но разум был на удивление ясен. Покоев Властелина отсюда не было видно — потолок сводился в кроваво-красный купол, стены были того же оттенка, но вряд ли краска была тому причиной. Странные ровные стены, выложенные из аккуратных квадратных плит были словно бы залиты светом, источник которого определить было невозможно — противоестественно, но не самое пугающее в этом месте.
Поезд стоял тут. Проржавевший, он стоял, гостеприимно раскрыв двери. Другого пути наружу здесь не было — лестница, находившаяся за спиной Тессарила, была обрушена.
Другого выхода не было.
Но был меч.
Меч Таран, отобранный у Тессарила еще в момент его пленения, странным образом сейчас находился при нем. Метал приятно холодил кожу и весь гудел от наполнявшего его Чарма.