Как трудно отвести взгляд от Торрадо. Чертовски трудно, почти невозможно. В голове — единственная, тяжёлая какая-то, вязкая и глупая, наверное, мысль: пусть бы он был в шоке, пусть ничего не почувствовал. Это же Цезарь. Он же... Цезарь. Добродушный ебанашка, ну. Он же не заслужил такой страшной смерти.
Не сопротивляясь, позволила развернуть себя в сторону — почти успела даже ощутить какую-то благодарность. Дед. Щедрый Дед, это он. Пуля заставила себя вникнуть в смысл того, что дед говорил. Кивнула, сглотнула, посопела, кивнула снова.
И пошла, как бухая, пошатываясь, к люку, где Холодильник уже полувылез наружу. Дёрнула за штанину, позвала осиплым голосом:
— Нортон! Возьми, — подала наверх карабин, обернулась на сержанта — поглядела и, не сказав ничего, сплюнула на пол очередной вязкий комок.
Срань. Страшно.