Вот так. Зоркая смотрела на Тэндри с сочувствием хирурга, обнаружившего неоперабельный рак с метастазами. Можно соврать, что все наладится. Можно открытым текстом выдать горькую истину. Можно ускользнуть в хитросплетения недомолвок. Можно даже промолчать, оставив других объясняться. Вот только сделать ничего нельзя.
Была бы у неё операционная. Аппарат искусственного кровообращения. Раскрытая грудная клетка. Веер толстых пластикатовых катетеров, подключенных к сердцу. Полые вены, аорта, легочной ствол... Трепещущее сердце, выталкивающее зараженную кровь из организма. И еще полведра чистой, свежей, совместимой по семи системам. И это было бы легко.
Вот только здесь сделать ничего нельзя. Или можно?
- Бог любит троицу, - проронила она, не отводя взгляда. - Не поминай лихом, Уильям Тэндри. Прости, мы не боги.