Ну и дела! Другие "небесные" читались. Стараясь не нырять чересчур глубоко, Зоркая коснулась их краем сознания. Мягко, снимая поверхностный слепок. Всколыхнулись чужие чувства, толкнули в душу, будоража кровь. ЧУжие страхи. Чужие мечты, крушения чужих надежд... и... нет! Чужая смерть?
Она даже отшатнулась, почуяв в Тэндри нечто - опасное, жутковатое. Не просто чужое - скорее чуждое. Безотчетное чувство заставило её отбросить это от себя. Нет, Зоркую не испугать смертью. Но ЭТО было такое... такое... Нет, слов не было. Просто не хотелось с ЭТИМ столкнуться.
Девушка. Да, девушка. Джулия. Зоркая молча перевязывала её, слушая отрывистую рваную речь, слова, щелкающие пулями, почти бессвязные. Так разговаривают те, кто боится себя раскрыть, но не умеет скрывать истину за потоками полуправды и реками лжи. Ты опасная девушка, Джулия, от тебя пахнет кровью. Не той, что капает сейчас с руки, а чужой - той, что ты пролила и еще прольешь. Опасная, недоверчивая девушка Джулия, ощетинившаяся, как ёж.
А в мыслях у неё плескалась память - лица, незнакомые и.. О. О, да. Она с Таурмана. Василевского, значит, помнит. Ну что ж, Зоркая тоже его пока не забыла. Не забыла, но обиду свою и злость на него похоронила под валунами. Он заплатил за её боль. Не всю цену, но заплатил, сколько мог.
Странно ведут себя люди - сумрачно и как-то... неправильно. Что-то сидит в них такое скрытое. Может быть, просто страх?
Пока пришедшие перебрасывались быстрыми обрывками слов, Зоркая возвратилась к Андрею, подвернувшись под его руку.
- С ним что-то не так, - кивнула она на Тэндри. - В нём сидит смерть и... что-то ужасное, я чувствую.