Увидев слово «тюрьма», аккуратно выведенное на стене здания, к которому их привели, Мария сперва подумала, что угадала. Вот сейчас добрый дядя шериф посадит их под замок и позвонит каким-нибудь мидмирцам, а пару часов спустя к воротам подъедет знакомый броневичок с не менее знакомым послушником-переводчиком, и начнется… Начнется, в общем.
А вот, все оно оказалось совсем не так.
Когда за шерифом и его спутником закрылась входная дверь, Иленсол вдруг осознала, что чувствует себя почти что в безопасности. И нужно для этого, оказывается, всего ничего – хватит и четырех стен, более-менее надежно огораживающих тебя от чужого враждебного мира. И плевать, какая табличка там снаружи прибита, не заперли – и ладно. Поразительное доверие, кстати, как к людям разумным отнеслись, надо же. Приятно, да, человеком себя почувствовать, хоть изредка-то. Подкупает.
- Я думала, будет хуже, - никому не обращаясь, сказала Мария. – А вот, нормальные люди. Вроде бы. Надо глянуть, что они нам тут оставили.
При мысли об ужине, желудок тихо, но требовательно заурчал. Ну еще бы, сутки, считай, без еды, странно даже, что организм только сейчас подал голос. Хотя, если подумать, ничего удивительного. Как-то не до того было. Совсем.
Девушка подошла к старенькой «Неваде», стиснула пальцами истертую ручку, потянула на себя.