Она ещё помнит свои последние шаги, неуверенные и шаткие, движение рук, подбирающих горячие камни, обжигающе-холодную сталь, вонзившуюся в спину и невнятный шёпот.
Он убил меня, - мелькнуло в сознании, пока падала лицом в сухой колючий песок.
Нет, не убил.
Не умерла.
Умирала бесконечно, в муках, поедаемая заживо. Острые клыки рвали её плоть, пока она корчилась от боли, равнодушные голодные пасти жрали кусками. Выдирали скрюченными когтями лёгкие с трубочками бронхов, высасывали печень, колупаясь в ещё трепещущих кишках.
А она всё дышала, даже когда уже нечем было кричать. Упорный живучий организм, он не желал умирать, хотя она уже давно молила о смерти, как о счастье. Но сердце всё толкало и толкало кровь по изорванным сосудам, гортань всё трепетала, судорожно всасывая воздух в объеденные альвеолы. Снова и снова - сознание гасло, обессиленное, и упорно возвращалось туда, где боль, где зубы и когти. Вновь и вновь. Бессчётное число раз - она просто не могла уже считать свои смерти. Неважно, сколько раз - это всё равно было больше, чем в состоянии вынести человек.
Слёз не было - вся жидкость ушла на поддержание последних толчков сердца. Не было стонов. Только скрип крошащихся зубов, да вкус крови во рту - своей крови, которая пузырилась на губах. И проклятия, щедро сдобренные мукой и ненавистью.
Хруст разгрызаемых костей, прострелы оборванных нервов. Всё тело - одна непрекращающаяся пылающая боль, которую нельзя было себе вообразить.
Почему она ещё жива?
За что?
Зачем?
Это - плата за то, чтоб те ушли?
Это - достаточная плата?
Благословенная тьма наконец накрывает покрывалом смерти. Губы, наполовину оторванные, шепчут "Конец".
Но нет. Не конец.
Снова вдох. За что?
Опять боли адские волны? Опять чавканье и сытое всхлюпыванье?
Только не это!
Нет. Нет?!
Нет!!!
Нет боли, нет мерзких жрущих пастей, лишь нежное касание паучьих лапок, да фигура в перекрестье прицела. Один из тех, кто обрек её на муку.
Он должен быть ей благодарен - он умрёт быстрее, чем она.