Здоровяк. Одноглазый. В дырке под дугой надбровной - лёд розоватый, кровь застывшая. Смотрит хладнокровно. Бинт у девушки забрал нагло выдернув. Зря. Нехорошо так делать. Капитан разберется, кто и кому бинты должен. Кто тут врач, раз уж на то пошло?
Мужик этот. Неизвестный. Интересуется самочувствием. Отвечает ему капитан тихо:
- Чувствую себя.. хреново, - сощурившись от боли, попытался подняться на локоть, дабы осмотреть всех и вся, - передвигаться не пробовал, - и тут же попробовал, напрягая мышц жгуты. Сознание иглой боли укололо, окунуло в море её, вытянуло в светлый коридор и озарило прохладой. Вспомнил вдруг, как лечить, как жизнь даровать людям хрупким. Руки, ноги. Вправлять вывихи, перевязывать колотые раны. Пневмотораксы предотвращать. Пункции делать, нервы наращивать порванные, гипофизы восстанавливать, мышцы создавать на основе останков полученных. Сморгнул наваждение, сглотнул громко.
- Насчет открытия люка.. думаю, нужно сначала здесь в ситуации разобраться, - замолчал, в лицо девушки вглядываясь. Раз уж никого старше по званию нет, командование на себя придется взять, товарищ врач-капитан. Такой рок, судьба такая. Прими как должное.
- Вроде не жмет, - покосившись на сахарно-белую повязку, вымолвил, - хорошо получилось.
Представилась. Иленсол, Мария. Маша, получается? Маруся.
- Приятно очень. И.. Ильхам. Мафусаилов. Капитан. Наверное. Позвольте, - встать попытался. Шатко пройтись, придерживаясь за руку Марии, если нужно. В сторону дядьки с ногой вывернутой. Помочь ему нужно. И этому. Одноглазому. Даже если он мудло поганое, это еще ничего не означает. Всем нужно помочь.
Всем.