Вспомнив громаду сержанта, вздрогнул. Не понимал и не понимает, какое может быть дело до того, как нашивка на рукаве приделана - не с отклонением ли по горизонтальной оси? Тем более, что своими же лапищами, и этим же ножом канцелярским ее и отпорол. Мудак. Пришивай, понимаешь, шевроны ему на потеху. Захотелось очень взять, и тихой ночью его самого к чему-нибудь пришить. И тогда хотелось. Так, чтобы по-тихому. Он здоровый, не заметит - очень устает, наблюдая за "белошвейками", от того и спит крепко. А проснется - и обнаружит, что мелкими стежками прихвачен к простынке, наволочке, и даже подушке. Без смещений по осям, ровным рядком стежочки будут. Суровой такой ниткой. Сука. Мудак. Уебок. Ненавижу. Убью. Найду. И убью. Не сейчас. Не сегодня. Но найду. Раскрою. И сошью. Бля. Кулаки сами сжались, как и челюсти. Взгляд уперся куда-то в пол. Дыхание под маской шумно зазвучало.
Как своевременно зубы сжал, оказывается. Встряхнуло так, что ремни в тело врезались. Потряхивать стало. И предупреждение, озвучиваемое женским голосом, оборвало жесткие мысли. Мы летим, летим, и скоро долетим. Приземлимся? Определенно. Что будет? Вопрос хороший. Может и нормально пойдет. А может и омлет.
Тут что-то в животе кольнуло. Холодом разлилось. Почти паника. Не так резко, но глубже, осознаннее. Мы можем упасть не так? Запросто. Все погибнем. Но я даже не знаю, кто я. Исчезну, будто меня и не было. Растворюсь в неизвестности. Ну кто же я? Кто? Голову на спинку откинул, руками подлотники сжал. И зубы тоже. Дыхание ровнее держать, чтобы вдох носом, а выдох ртом, не наоборот. И вспоминать. Скорее. Времени мало. Меньше двух минут.